В эпицентре войны

Сталкер задумался, представляя, какие перспективы могли бы открыться для его группы, разведай они этот путь. За билет в цивилизацию, к людям, торгаши драли огромные суммы. А в это самое время под ногами пролегала настоящая тайная тропа, мостик через пропасть, соединяющий Большую землю с землей гиблой, отчужденной. Хлипкий и шаткий, совсем еще незнакомый, но вполне реальный.

– Не надейся, – сказал Белов Горде, видимо, понимая, о чем тот задумался. – Если выход наружу и есть, он наверняка «пасется» военными: те уж точно о нем знают. Заминировали там, небось, все, посты выставили и караулят, чтобы кто попало из Зоны не лез.

– Ладно, черт с ним. – Ян пропустил мимо ушей слова о «ком попало». – Ты скажи, каким образом бункер этот не на слуху до сих пор? В пределах Зоны-то… Сюда же табунами ломиться должны за «ништяками» всякими, а сколько мы уже идем, а я ничьих останков пока так и не заметил. Скелета с автоматом в обнимку, к примеру. Даже рассказов в баре о чем-то похожем ни от кого не слышал. Зуб даю, что мы тут первые за много-много лет.

– А ты, пока мы топаем, хоть один «ништяк» нашел? – спросил ученый. – То-то и оно. Нечего ходокам здесь делать, в Зоне и без того достаточно мест, где можно погибнуть. Это первое. Второе: не факт, что остальные выходы вообще открыты. Возможно, двери там заперты изнутри, а ломиться в неизвестный подвал никто не будет: бродяги больше трусливы, чем любопытны.

Развивать тему никто не стал. Все двинулись дальше, в темноту, переваривая услышанное. Плыли во мраке, светя фонарями, тащились неизвестно куда по коридорам, сворачивая наугад. Томимые ожиданием, разматывали тугой клубок времени, но к выходу, казалось, не приблизились ни на йоту. Однажды нашли было план этажа – выцветший и почти нечитаемый. Как только Горда взял его в руки, тот рассыпался прахом. А больше – никаких подсказок, полная информационная стерильность.

Кабинеты-спальни-залы-лестницы, снова кабинеты… Десятки помещений, заполненных всякой непонятной техникой, которую саваном пыли заботливо укрыли десятилетия. А еще – столы с потрескавшимися столешницами, шаткие стулья, кругляши ламп вверху. И воздух – душный, жаркий. Пространство, словно сжимающееся, становящееся все меньше, меньше…

Сталкер нахмурился, не узнавая себя. Приступы клаустрофобии были ему не присущи, но наличие потолка над головой столь долгое время способствовало ее развитию. Горда незаметно оглянулся назад, зацепился взглядом за Стрелку. Та выглядела не лучше: бледная, уставшая и напряженная, изможденно облизывающая сухие губы.

Не сговариваясь, остановились на отдых, заодно перекусили, выпили всю воду, как ни старались ее экономить.

И снова коридоры, снова комнаты да кладовые. Всем начало казаться, что ходьба эта не кончится никогда, что они умрут здесь, так и не найдя выхода.

* * *

– Стойте, – вскрикнул вдруг наемник – голос его был полон тревоги и дрожал. – Чувствуете? Будто посвежело, дышится легче…

Сталкер, погрузившийся с головой в омут невеселых мыслей, насторожился, пытаясь уловить то, что учуял его друг. Сначала ничего не получалось, но спустя полминуты почувствовал, как кожу лица лизнул холодный, едва заметный поток воздуха. От волнения по телу прошла холодная волна, а глубоко в груди вновь разгорелся почти погасший огонек надежды.

– Сквозняк, а не вентиляция, – констатировал Белов, добавляя уверенности.

– За мной, – коротко скомандовал Горда.

По коридорам, ведомые незримой путеводной нитью, друзья скитались теперь уже недолго и вскоре оказались в просторной комнате с низким потолком. У грязно-серых стен ее стояли неизвестные устройства – огромные, с непропорционально маленькими дисплеями и бессчетным множеством кнопок. Напротив каждого – выцветшие стулья, а больше – ничего.

Отряд остановился в центре помещения, светя вокруг себя фонарями.

– А там что такое? – Стрелка направила желтый луч в угол, взялась за цевье автомата.

Сталкер присмотрелся: куча наваленных друг на друга молодых деревцев переплеталась с десятком выдранных с корнями кустов. Все это было хаотично свалено и присыпано осколками льда.

А рядом – два трупа детенышей ящера.

Горда передернул плечами, осторожно подошел и присел рядом с мутантами. То, что он принял за лед, на деле оказалось скорлупой от больших, с баскетбольный мяч размером, яиц.

Сталкер бегло осмотрел одну из туш, перепачкав ладони непонятной слизью без цвета и запаха. Монстр был гладкий, холодный и удивительно тяжелый для своих скромных размеров. Судя по всему, умер ящер недавно, но маленькие глазки его уже заплыли белесой пеленой. Безвольно раскрытая пасть, вся в пене, с длинным бледным языком и острыми лезвиями зубок, была проломлена в нескольких местах, как и голова, отчасти превратившаяся в кашу.

– Теперь понятно, – сказал Горда, поднимаясь и вытирая руки о штанину.

– Ты о чем? – спросил Ян.