В этой истории не будет злодея, и человек есть закон

Траур людей фолки обозначили своим торжеством. Никто ей так и не рассказал, что именно они планируют отмечать – день памяти святых мучеников или, быть может, всемирный праздник земных моржей и кукурузы. Будучи заместителем председателя, Эмили точно знала, что собственных праздников фолки никогда не имели, но, оставаясь человеком, она с нетерпением ждала пиршества и украшений в главном поселении своих уважаемых коллег по управлению делами Вайнкулы. Эмили всем сердцем чувствовала, как прямо в этот момент заготовленный для неё чай становится слишком терпким, а накрытый блюдами стол медленно остывает. О, если бы прийти в себя было куда проще, она давно бы преодолела всё расстояние до Сварога за считанные секунды. Но всё то в одной только теории, а она, в отличии от практики, всегда легко поддавалась Эмили.

Лишь после того, как ноги перестали чувствоваться вовсе, она из последних сил вынудила себя подняться. Ледяной воздух с шумом пролетал пазухи, задерживался где-то под рёбрами и превращался в густое облако пара. Дорожки давно исчезнувших слёз застыли на щеках, превратившись в колючие льдинки. Понадеявшись на слабые руки, Эмили оттолкнулась от земли так же, как если бы вдруг невзначай задремала за столом в своём офисе. Потому то она в него и пошла – только бы избавиться от лишних тягот жизни, полной треволнений и преград, по форме подозрительно напоминающих сугробы. Копаться в бумагах и приводить информацию в порядок у неё всегда получалось куда лучше, чем выбираться за пределы тёплого дома в преддверии полярного дня.

Едва дошагав до перевёрнутой машины, Эмили вдруг поняла одну очень простую вещь – она попала в кювет, водитель не дышит, а вещи зарыло под толстым слоем рассыпавшегося белоснежного пепла. Похоже, что вулканом оказалась она, иначе как объяснить то, что в свою первую вылазку в обитель фолков она оказалась одна, а на сотню миль в округе обрушилась снежная лавина? Это был первый раз в жизни Эмили, когда она видела мёртвого фолка. От того всё её нутро было готово вывернутся наружу. Бездыханное тело покрылось тончайшей ледяной корочкой. Но нельзя было медлить. Если она задержится ещё больше, этот жест фолки воспримут как оскорбление.

Нашарив в кармане почившего разбитый телефон, Эмили отбросила его в кучу к остальной сломанной технике и горько пожалела, что не знала имени бедолаги. Большую часть дороги он молчал и был не сильно разговорчив тогда, когда его подопечная пыталась разузнать у него о местных достопримечательностях природы и прочих любопытных местах. Подобные секреты всегда были доступны одним лишь фолкам. Она хотела было на прощание прикрыть его веки, но, благо, судьба сама сделала это за неё, освободив и так плохо держащуюся Эмили от пристального взгляда опустевших стеклянных глаз. Видимо, жизнь решила хоть в малом оказать ей услугу, напоследок оставив у себя в вечных должниках. Эмили искренне верила в это – двадцать четвертое ноября и правда завершающий день, что ей предстоит пережить на скованной льдами Вайнкуле, и завтра кто-то другой перевернёт календарь на её столе, где она собственноручно обвела красным маркером день своей кончины. Но что ещё важнее, собственной смертью Эмили рушила отношения между людьми и фолками. Этого нельзя было допустить. Слишком многое зависело от её присутствия в Свароге.

По правую руку простирался густой на вид лес, по левую – завывала метель в чистом поле. Приземистые фонари вдоль дороги так и кричали – «ну же, Эмили Брамс, пройдись вдоль нас!». Но то ли её высшее образование и долгая работа с многочисленными документами, что она готовила на стол председателю каждый день в течение последних двух лет, то ли странное, похожее на озарение чувство, что именно так бы и поступил опытный соискатель, уговорило Эмили оторваться от белёсого безжизненного света. Двадцать четвёртое ноября пришлось выходным днём не только для людей, но и для фолков. Одна только мысль, что её опустевшую холодную куртку найдут лишь сутки спустя ещё не до конца проспавшиеся водители, приводила к другому озарению – прежде чем идти теряться по лесу, лучшим решением будет пройди вдоль него с надеждой, что хоть кто-то из фолков решит провести своё празднество на заснеженных холмах у этой опушки.

Идти оказалось не просто, но ещё тяжелей было остановиться. Вместе с тем, как руки в толстых рукавицах немели, а шарф с оледеневшего от слёз лица срывал непослушный ветер, ботинки вязли в снегу всё чаще. Под скрип баллона и свист вьюги Эмили со всеми возможными усилиями вышагивала сквозь необъятные сугробы и непомерно корявые громадные корни высочайших елей. Ей всё мерещилось, что воздух замёрз, застыл и никак не позволяет вздохнуть, крохотными кристалликами царапая её кожу и поджатые губы. Погода не уставала играться с ней, а чужая природа возилась с приёмным ребёнком, выставляя над его головой широкие хвойные ветви. Эмили была благодарна за ту заботу, что Великая Мать подарила ей тогда, когда не дала хрупкому телу окоченеть на промёрзшей земле.