В этом году в Иерусалиме

В лихие времена «сухого закона» американские бутлегеры затаривались в одной из экспортных лавочек Сэма, а затем на своих «шестых хадсонах» везли груз проселочными дорогами, таща за собой метровые цепи, чтобы взвивающаяся столбом пыль заслоняла их от погони. В книге профессора Марруса меня раздражает вовсе не стиль письма, он внятен и не отягощен расхожими фразами, а усердие, с каким он растягивает этот трюк на семьдесят лет. Сэм Бронфман, совершеннейший граубер (неотесанный мужлан), родился в Канаде. Один из немногих. Ошибка профессора Марруса, таким образом, состоит в том, что, потакая причудам семейки старого пирата, он втискивает бурные контрабандные годы в сотню из 470 страниц своей книги, а дальше «Мистер Сэм» вырождается в традиционную историю делового успеха, с упором на благотворительную деятельность Сэма и его помощь еврейской общине. Хотя, справедливости ради, следует отметить, что кое-где на этих страницах всплывают, для противовеса, намеки на жалкие светские потуги Сэма, его неуемную жажду почестей и восхвалений.

В позднейшие годы Мейер Лански явственно завидовал двум своим бывшим поставщикам-бутлегерам, Сэму Бронфману и Льюису Розенштейлу, которые успешно выплыли из мутных вод «сухого закона» и заделались законопослушными магнатами ликеро-водочной промышленности. «Почему как „гангстер“ — так сразу Лански, — вопрошал он, — а не Бронфманы или Розенштейлы?»

Ответ, по крайней мере в случае с Сэмом, заключался в том, что он был заметно умнее Лански, что этот неприкаянный человек, всегда, по словам его любимого поэта Теннисона, был готов «ухватить удачу за подол». А еще Сэм, безусловно, стремился к респектабельности ради своих детей, хотя им оказалось далеко до успехов отпрысков другого исправившегося бутлегера, одиозного Джо Кеннеди.

Поначалу Сэм подавал надежды как вполне безобидный враль, нахально, правда, без особого успеха карабкающийся по социальной лестнице.

В 1921 году, пишет Маррус, «сионистский лидер Хаим Вейцман ездил по Канаде и Соединенным Штатам в поисках сторонников еврейской колонизации Палестины. <…> Сэм впоследствии заявлял, что познакомился с Вейцманом в Монреале и за обстоятельными беседами на насущные сионистские темы укатил с ним на поезде до самого Виннипега». Если и был такой эпизод, то у Вейцмана он в памяти не отложился, ибо в исчерпывающей биографии первого израильского президента, написанной Норманом Роузом, Сэм не удостоен даже примечания. Однако профессор Маррус откопал-таки одного Бронфмана в бумагах Вейцмана — в письме от 18 марта 1927 года упоминается Сэмов младший брат: «Аллан спрашивает у сионистского лидера совета, приобретать ли долю в „Коммершиал солвентс корпорейшн“, фирме, владеющей лицензией на химические патенты Вейцмана».

Сэм перебрался в Монреаль в 1924-м и спустя четыре года свил в районе Уэстмаунт, в особняке по адресу: Бельведер-роуд, 15, родовое гнездо. И хотя он уже тогда был богат, это далось ему очень не просто, ведь он был пришлый чужак в стане «белых людей», запятнанный вдвойне — не только бутлегер, но и еврей. Тем более что это было время разгула антисемитизма в Канаде.

Джон Букен, 1-й лорд Твидсмьюир Элсфилдский, который в 1935 году сделается генерал-губернатором страны, уже написал шпионский детектив «Тридцать девять шагов», в котором отважный хороший разведчик объясняет главному герою Ричарду Ханнею, что за каждой подпольной финансовой организацией скрывается «хилый еврейчик с землистым лицом и цепким взглядом в инвалидной коляске». Р. Б. Беннет, который в 1930 году станет премьер-министром, в свою бытность в Саскачеване горячо поддерживал дикий лозунг куклуксклановцев: «Один флаг, один язык, одна система образования, одна национальность, одна религия». А в 1935 году Беннет сдаст свой пост Макензи Кингу[140], приходившему в ужас при мысли о том, что прилегающие к его кингсмерскому поместью земли могут попасть в лапы евреев.

В двадцатые и тридцатые годы религиозная нетерпимость наблюдалась в Канаде повсеместно, но особенно она свирепствовала в Квебеке. Там какой-нибудь Национальный союз «заднескамеечников» мог на законодательном собрании провинции встать и безнаказанно процитировать «Протоколы сионских мудрецов». А в Монреале аббат Гру, каноник Эмиль Шартье, ректор Монреальского университета, кардинал Вилльнев и прочие клирики позволяли себе исподтишка пинать евреев и превозносить фашизм, выплескивая свой доморощенный расизм со страниц «Ле Девуар», «Л’аксьон католик», «Ле Патриот» и других печатных изданий. А профессор Маррус о том, что происходило тогда в Монреале, похоже, ничего не знает, поскольку пишет: «…в [городе]… царила атмосфера этнической терпимости, так что и евреи, и представители других национальных меньшинств чувствовали себя там, как дома».