В этом мире еще можно удивляться (СИ)

- Тебя что-то тревожит? Расскажи, - взгляд бирюзовых глаз так и впивается в самую душу. Дыхание внезапно перехватывает, а сердце до коликов леденеет. Немного отодвигаюсь от Торена и сосредотачиваюсь на холоде металла. Над нами - звездное небо, под нами - лес и километры тишины, покоя и одиночества, а где-то там Магикс грохочет и живет ночной жизнью. Но именно в этом и кроется первобытный страх, зарождающийся на потемках сознания. Страх перед нечеловеческим и непознанным.

- Ты не слышал все эти рассказы о призрачной козе, Эйах-палочницах и всякой прочей дряни? Якобы духи переходят границы между мирами, а люди все больше их видят?

- Слышал, - кивает Торен. И чудится в его речи что-то нездешнее, напевное, древнее. Дело не в постановке слов, дело в мельчайших оттенках. Я не лирик и не могу описать эту хрень, но его голос звучит подобно музыкальному инструменту. Короче, Музе еще пахать и пахать до такого. - Но не видел. А ты встречался с чем-то подобным?

- Нет, но Муза… Муза бьется в истерике по этому поводу, - я решаюсь выложить правду, чтобы проследить за его реакцией. Нет удивления, лишь полнейшее равнодушие и спокойствие. Холодная вежливость и отрешенность, нет человеческой живости. - Торен, а тебе не кажется порой, что один из нас не совсем… Человек?

- О чем ты, Ривен? - уголки губ паладина чуть приподнимаются.

- Мне не совсем уютно становится порой, когда мы собираемся все вместе, - я утрирую, говорю от лица Музы, но хочу просто добиться эффекта. Кажется, что никто не замечает, все смеются, улыбаются, особенно Дафна. Так и светится, но меня не покидает странное чувство, что Торен - не совсем человек. - Торен, а можно такой идиотский вопрос? Почему ты так редко моргаешь?

- А это точно твои эмоции? - улыбается парень. - В прочем, неважно. Не знаю, не замечал. Ты не первый, кто задает подобный вопрос. Врожденное. Меня удивляет, что люди так часто моргают, а их удивляю и даже пугаю я. Не знаю, в чем причина, но это напрягает? - и снова бирюзовые глаза поднимаются на меня. Я вижу в них не участие, а интерес. Холодный, язвительный, рассчетливый интерес. Или мне так только кажется в этой гребаной ночи?

Помассировав виски, я продолжаю играть в “гляделки”, не опуская взгляда. Не надейся, чувак. Я выдержу, прости.

Мы ведем себя так, словно это нормально. Молчим, не смеемся, а как бы измеряем, кто сильнее. Я периодически смаргиваю, он тоже это делает, но, скорее, по необходимости, чтобы не выдавать себя. Теперь я вижу и не сомневаюсь: человеческое поведение не является его обыденностью. А в глазах снова на секунду плещется Океан.

- Захрена…

- Ты довольно устойчив, тот-что-тоскует-о-близком-друге, - звучит напевное, и, вашу мать, я понимаю, что хочу выдернуть себе белки. Очень. Расковырять и просунуть в пустые глазницы грязные холодные пальцы. Какого хрена?

- Зачем, змей? - хриплю я, не отводя взгляда. Пусть у меня вытекут глаза, но хрен я сейчас дам слабину. - Вот захрена? Захрена ты приперся в наш мир? И Торен… Он вообще существовал?

- Как знать… Вполне возможно. Не буду испытывать тебя боле, человек, - Сиреникс отводит глаза и устремляет их на небо. - Я шел за человеческой женщиной.

- Дафна, что ли? - догадываюсь я. - Ты что, воспылал к ней пламенной любовью?

- А фея привыкнет. Ее душа более подвержена контактам с духами, она более тонка и чувственна, нежели у остальных фей, - продолжает… Мать вашу, называем вещи своими именами: превращение, - ее душа - тонкий хрусталь там, где души ее подруг - толстый гранит. Шепот ее узнает и тянется. Она откликается. Отсюда и раздражение. Она будет покойна в скором времени. Адаптация завершится, и она ничего не будет чувствовать. Переход начали они, но готовилось все много раньше.

- Ты про Музу? Черт, ладно, чувак. Ты… Ты и дальше собираешься скрываться ото всех?

- Считаешь, стоит открыться?

- Лучше уж не стоит, - замечаю я. - Серьезно. Догадываюсь о реакции остальных. Мне срать, кто ты там, меня волнует, что Муза похожа на живой труп. С этим надо кончать. Может, ты там как-нибудь приглушишь свою ауру?

- Ты забавный, тот-что-тоскует-о-близком-друге. Обычно они боялись, - шипит змей в обличии Торена, но с глазами морского гада.

- Мне же срать, - мне чертовски, чертовски не нравится, как он зовет. Чертов гад шестью словами описал меня лучше, чем все те, кто читал мне нотации. Я не ошибся, походу. Тварь читает душу.

- Я могу осуществить твое желание. Такая привязанность достойна награды.

- Какое? - легкий ветер треплет мои волосы и его кудри. Торен-Сиреникс смотрит вдаль, облокачиваясь на металлические поручни. Кажется, мы одни в целом мире. Он говорит на странном языке, который хрен поймешь, а я ловлю себя на мысли, что в этом мире еще можно удивляться. Ну вот когда вы в последний раз говорили с живым превращением?

- Я могу позволить тебе в последний раз увидеть его, - эти слова застывают во времени. Я поворачиваюсь резко, слишком резко и впиваюсь прямо змею в глаза. Мой взгляд - легкий укол для него. Его же - надежда на то, что я успел надежно похоронить.

- Веди.