В финале Джон умрет

Рядом с Тайлером возникла его располневшая версия — толстый светловолосый парень; наверное, брат или кузен. «Вот видишь, — говорил толстяк, — видишь, Тайлер, что бывает, если не держишь язык за зубами. Когда–нибудь эта болтовня тебя погубит, скажешь лишнее, и какой–нибудь ниггер выстрелит тебе в спину».

Джон повернулся и подошел к остальным. А я остался один — дезориентированный, сбитый с толку. Тайлер тяжелее меня на семьдесят пять фунтов. Я целыми днями расставляю DVD по палкам, а он поднимает черепицу на крыши. Но самым странным, самым отвратительным было желание, которое промелькнуло в моем мозгу, когда я стоял над Тайлером…

…желание КУСАТЬ…

…и я понял, что все произошло снова — я потерялся, потерял время. Кто–то потянул меня за куртку, и снова возникло это ощущение — то, что меня обнимает рука без кисти.

— Пойдем. Дэвид, пойдем.

Эми обошла вокруг меня, держась за рукав куртки.

— Эми, я…

— Идем. Все хорошо. Идем.

Я почувствовал, что все смотрят на нас. Эми развернула меня, зашла за спину и стала подталкивать к машине.

— Идем, Дэвид. Дыши глубоко. Все в порядке.

— Эми, не…

— He–а. Идем. Не оставливайся. Вж–ж–ж–ж…

Подпихивая меня, Эми изображала звук работающего

двигателя, словно я — машина, а она — водитель. Девушка открыла дверь и затолкала меня на сиденье: так полицейские усаживают в машину арестованных в наручниках. Потом она захлопнула дверцу, обошла машину и забралась на соседнее сиденье. Мы посидели так какое–то время; выглянув из окна, я увидел, что все наблюдают за нами. Я повернул ключ зажигания и понял, что двигатель работает. Я попытался успокоить дыхание. Дрожь в руках не унималась.

— Ты в порядке? — спросила Эми.

— Сейчас, погоди минутку.

— Ты ему вломил.

— Эми…

— Поехали. Пока он не встал и не превратил тебя в фарш.

Приехав ко мне домой, мы обнаружили, что кто–то его обшарил. Это было сложно заметить, ведь я — не лучшая домохозяйка в мире, но, зайдя на кухню, я понял, что кто–то здесь побывал. Обычно я не оставляю духовку открытой. Я выхватил пистолет и обошел весь дом, но никого не обнаружил. Эми спросила, что искали грабители. От ответа я уклонился, пожалел только, что они перевернули все вверх дном, устроили полный бардак. Вот если бы Эми пришла ко мне в гости раньше, то застала бы чистоту и идеальный порядок. Я вернулся на кухню, открыл кран и засунул под воду кровоточащие костяшки пальцев.

— Смотри, — сказала Эми у меня за спиной, — одежду из стиральной машины выбросили на пол.

— Ага. Но прежде ее изгваздали. Вот гады.

— Что они искали? .

Пауза. Я находился на грани того, чтобы выдать самую большую и страшную тайну человеку, которого знал всего день. Я глубоко вздохнул и посмотрел Эми в глаза. В глазах, невероятно зеленых, словно трава после весеннего дождя, светился острый ум. Я бы не смог обмануть эту девушку по одной простой причине — Эми была умнее меня.

— Они искали «соевый соус». Но не нашли, я уверен.

— Что?

Вместо ответа я прошелся по дому, выясняя, все ли цело. По какой–то причине грабители вытащили батарейки из часов и разбили стеклянный фиксатор на вентиляторе под потолком.

Внезапно Эми стала ужасно любопытной: она ходила за мной по пятам и засыпала вопросами. Если честно, я не знал, как объяснить ей все это, и когда она раз в пятый повернула разговор на эту тему, я шикнул и прижал палец к губам девушки.

— Всему свое время, милая Эми.

На секунду мне показалось, что сейчас она меня ударит. Я вышел во двор и обошел дом, нервно поглядывая на сарай и молясь о том, чтобы дверь не была открыта.

О чем ты, кретин? Если труп забрали, то тебе повезло.

Я заметил, что на почтовом ящике торчит флажок. А ведь сегодня воскресенье. Открыв ящик, я нашел в нем пакет размером с ладонь — ни имени, ни адреса, ни марки. Я с ужасом уставился на него, решив, что это самая маленькая почтовая бомба в мире. Внутри оказался маленький золотой крестик на тонкой цепочке. Я уже видел его раньше, но сейчас, рассмотрев его внимательно, обнаружил, что он сделан из двух крошечных гвоздей, скрепленных тонкой, словно нить, проволокой. Еще в конверте лежал сложенный листок бумаги, на котором был нарисован щенок с карандашом во рту. На листке — искрящиеся розовые буквы:

Привет! Мне приснился сон, и ангел сказал, чтобы я отдала крестик тебе!

Он всегда приносил мне удачу!

Храни тебя Господь!

(Смайлик)

Крисси Ловлейс.

На месте букв «о» стояли большие, дружелюбные сердечки. Все хотят мне помочь.

Вернувшись в дом, я услышал звук текущей воды. Из ванной вышла Эми, высыпая в рот мятные леденцы из коробочки.

— Хочешь что–нибудь попить? — спросил я, подойдя к холодильнику. — У меня есть фруктовое пиво «Лайненкугель» и какая–то ужасная сливовая настойка, которую Джону прислал его друг из Чехии. У нее такой вкус, словно сок одной сливы выдавили в бочку растворителя.

Банки «Лайненкугеля» обвивала липкая лента с розовой надписью «ДЖОН», сделанной печатными буквами.

— Джон оберегает свое пиво? — спросила Эми, заглянув мне через плечо.

— Ленту налепил я. Г ости должны знать, что это его пиво, а не мое. Хочешь «Лайни»?