В финале Джон умрет

— Ладно! — Она снисходительно махнула рукой и улыбнулась, не сводя с меня глаз. — Вы, ребята, из полиции или как?

Черт, какая ты веселая. Милая, может, в одной из тех бутылочек —викодин?

— Нет, что ты! Дрейк знаком с Джоном и обратился к нам за помощью. Мы своего рода эксперты по…

— Да, я знаю, — радостно сказала Эми. — После того случая с Джимом, когда он — ну, вы понимаете… В общем, после этого я много читала. Я часто захожу на один сайт — что–то типа «Странных новостей» — и там о вас упоминают чуть ли не в каждой статье. Может, хотите пить? У меня есть клюквенно–яблочный сок и… — Она повернулась и открыла холодильник. — …И вода. И маринованные огурцы.

— Нет, спасибо.

Эми закрыла холодильник и села за стол напротив нас с Джоном.

— Она ничего не помнит, — сказал Дрейк. — Насколько я понимаю, она потеряла где–то двадцать часов.

— Что ты помнишь? — спросил я Эми.

— Я чистила зубы. Со щеткой в руке спустилась вниз и выпустила Молли во двор — пописать и поваляться в снегу. Ей это нравится. Потом вернулась в ванную, стала выдавливать пасту на щетку, и тут погас свет. Внезапно, раз — и вырубился. А потом я увидела, что щетка лежит на полке, вода выключена, а что было до этого, я не помню. Тут в коридоре послышались чьи–то шаги, и оказалось, что это ты.

— Перед тем как пойти в ванную, ты была в сети? Девушка помедлила. Может, она что–то скрывает?

— Кажется, да.

— А с тобой ничего странного не происходило?

— Когда?

— В ту ночь или в предыдущие.

— Нет, — сказала Эми, глядя мне в глаза. Так делают неумелые лжецы, когда пытаются понять, удалось ли им тебя провести. Девочке не хватало практики.

— Ты уверена?

Поняв намек, Джон встал и пошел к двери.

— Сейчас вернусь.

Я повернулся к Дрейку:

— Ну, никаких преступлений здесь не совершено, верно? Он пренебрежительно взглянул на меня, давая понять,ч то полицейский здесь он и, черт побери, уйдет отсюда, когсам этого захочет, и ни минутой раньше.

— Со мной все нормально, честное слово. Я просто уста сказала Эми.

«Да, я уйду, но член у меня все равно гораздо длиннее, (Чем у тебя», — сказал мне Дрейк взглядом.

— Ну, мне пора, — сообщил полицейский, надевая ушан.

— Если что–то подобное повторится, сообщи об этом мне.

— Понятно?

С ударением на слово «мне».

— Да. Спасибо.

Дрейк ушел, впустив морозный ветер в прихожую и хлопнув дверью. Наступило особое неловкое молчание. Обычно оно возникает, когда остаешься один на один с человеком, для которого когда–то придумал смешное прозвище. Видите ли, морские огурцы извергают свои внутренности, чтобы отвлечь хищника. А когда Эми в третий раз облевала чью–то парту, мы… Гм, кажется, об этом я уже рассказывал. Не важно.

Девушка забарабанила пальцами по столу, одновременно изучая царапины на его поверхности. Мой взгляд прыгал по кухне: календарь на холодильнике (обезьяны в костюмах Викторианской эпохи) — обрубок руки Эми — спящая на полу собака, которую, похоже, не интересует ни собственное воскрешение, ни возвращение хозяина — пакет пластиковых стаканчиков — снова искалеченная рука Эми. Какого черта Джон там копается?

— Какое зрелище было самым жутким в твоей жизни? — спросила Эми, подавшись вперед.

— На днях я был в «Бочке сухарей», — ответил я, подумав, — и через два столика от меня сидели четыре старухи в больших красных шляпах и фиолетовых пальто. Я все смотрел на них, а они пили кофе, но ничего не ели. И вот я встаю из–за стола и собираюсь уходить…

— Ты ужинал один?

— Да. Ну вот, я встаю, расплачиваюсь и по дороге к выходу вижу другую группу женщин в красных шляпах. И в фиолетовых куртках.

— Странная история, — сказала Эми, немного поразмыслив. Она посмотрела на стол, а затем заговорщически прошептала: — Знаешь, что такое «самовозгорание»?

— Ага.

— Недавно моя подруга Дана пошла за продуктами, и в магазине ее глаз, типа, загорелся. Сам по себе. Один только глаз. Ну, она завопила, стала носиться туда–сюда. А потом приехала полиция, и Дану арестовали.

— Арестовали? За что?

— За незаконное владение огненным взглядом.

В комнате повисло огромное, тяжелое молчание. Эми снова посмотрела на стол. Она улыбалась, невероятно довольная собой.

— Знаешь, на Ближнем Востоке за такую историю женщину могут приговорить к публичной порке.

В этот момент на кухню ворвался Джон. В руках он держал пластиковую бутылку, в которой когда–то было средство для мытья посуды, а сейчас — густая, прозрачная жидкость, похожая на гель для волос. Впрочем, если бы вы попробовали использовать ее как гель для волос, то навсегда лишились бы шансов спутать с гелем для волос что–либо еще.

Я встал; Джон подошел ко мне. Режим допроса.

— Так, —начал я, — ты понимала, что здесь творится неладное, что тебя преследует какое–то существо. Именно поэтому ты поставила в комнате камеры — чтобы заснять его.

— Такое случалось и раньше, — призналась Эми после продолжительной паузы.

— Пропавшее время? Она кивнула.