В финале Джон умрет

— На дороге черт-те что творится, настоящий ад. Я уже сколько раз застревал. Наверное, другие водилы меня проклинают.

Я уставился на парня.

— Ты Фред Дерст? Из группы «Limp Bizkit»?

Он ухмыльнулся, не сводя глаз с дороги.

— Чертовски темно, — наконец сказал он. — Йоу, когда совсем стемнеет, вам двоим не стоит тут оставаться. Разные твари будут бродить, сосать кровь и ненавидеть. Но ты уже знаешь об этом, верно?

— Значит, ты не один из них? — спросил я, глядя в зеркало заднего вида. Джон ежился в кузове, пытаясь укрыться от ветра. Я прикинул, смогу ли вытолкнуть парня из машины, если он, например, решит меня сожрать.

— Никакой я не Фред Дерст, — сказал Фред Дерст. — Ты видишь то, что хочешь увидеть. Если бы здесь был Джон, он увидел бы кого-нибудь еще. Я вот к чему клоню: да, есть тьма, то есть и свет, так что все в равновесии. Это как рыбы «инь» и «янь», вечно кусающие друг друга за хвост. Ты знаешь.

Я посмотрел в голубые глаза Фреда Дерста.

— Может, скажешь, кто ты на самом деле, пока не получил по морде?

— Йоу, я же тебе сказал, но ты не слушал. Я на твоей стороне. Я наблюдал за тобой. Более того, можно сказать, что я шел за тобой, словно верный пес.

— Я понятия не имею, о чем ты, и не в настроении разгадывать загадки. Говори по существу или заткни варежку. Ты — добрая фея? Ангел? Фред Дерст? Иисус?

— Это не важно. Ты выполнил свою задачу, хотя и не знал ни про нее, ни про то, что ты ее выполняешь. Нож, который удаляет опухоль прямой кишки, делает грязную работу, так? Он должен доверять хирургу, должен верить, Что все будет нормально, пока врач режет им окровавленную плоть и дерьмо.

— Слушай, да пошел ты! Все это — вся эта история — бред от начала до конца. Я даже не очень-то понимаю, во что я верю, но мне ясно одно: мы убили какую-то страшную тварь. Из-за этого погибла Эми, а ведь она и мухи не обидела. Она родилась на свет, потом ее двадцать лет поливали дерьмом, а теперь она умерла ни за что — а я жив, хотя давным-давно должен погибнуть. Черт побери, я сам несколько раз собирался убить себя — просто чтобы оказать услугу всему миру.

— Йоу, я знаю, что это тяжело, — сказал Фред Дерст. — Знаешь, в девяностых был боксер, Эвандер Холифилд. Он стал чемпионом, а потом у него нашли болезнь сердца, которая оборвала его карьеру, а потом должна была оборвать жизнь. И вот он идет к телепроповеднику — к такому, знаешь, чуваку с налаченной прической и в костюме из полиэстера. Чувак молится и пляшет вокруг Холифилда, после чего Эвандер снова идет к доктору, и доктор говорит, что болезни сердца больше нет. Холифилд утверждал, что произошло чудо, но оказалось, что ему поставили неправильный диагноз.

— Это не имеет никакого отношения к нашему разговору. Знаешь, кто ты, Фред? Джинн из бутылки — в тех историях, где тебе предлагают загадать желание, и ты выбираешь миллион долларов, а, потом оказывается, что умер твой лучший друг, и эти деньги тебе заплатит страховая компания.

— Да, — продолжал Фред, как будто я ни слова не сказал. — У него ни-и-и-когда не было сердечного заболевания. Жесть, правда? Оказалось, что на рентгеновском снимке пятно или еще какая-то фигня. А ты хотел бы умереть вместо Эми? Ну, типа, если бы все можно было вернуть назад?

— Отвали.

— Йоу, я же задал тебе вопрос. Ты бы этого хотел?

— Да..

— Серьезно?

— Да, конечно.

— Ты бы обменял ее жизнь на свою? Значит, завтра Дэвид Вонг умрет, а Эми Салливан будет жить?

— Завязывай с вопросами, Фред. У меня от них голова болит.

— Ладно.

— А что ты сделаешь — застрелишь меня и воскресишь Эми? Или, как в том дурацком фильме с Брюсом Уиллисом, укажешь, что я уже давно умер?

— Чувак, ты же каждый день ходишь на работу. Как бы ты это делал, если…

— Заткнись, Фред. Приехали.

Мы остановились, и я увидел свой домик; под слоем снега он стал совершенно обтекаемым.

— Знаешь, что? Не бойся темноты, йоу. Теперь тебя прибывают. Лады, чувак?

Мне нечего было сказать Фреду, и поэтому я выпрыгнул из машины и побрел к тротуару. Я услышал, как отъезжает пикап, услышал звуки шагов Джона. На полдороге к дому я остановился.

Следы. Свежие следы, ведущие от парадного входа за дом — то есть к сараю.

Невероятно, но я совсем забыл про сарай и про то, что в нем лежит труп. Я двинулся по следам и в какой-то момент обнаружил, что шагаю все медленнее и медленнее, словно осужденный, который идет на казнь.

Поверну за угол — и все изменится. Все.

Я слишком долго это откладывал. Это нужно было сделать еще два дня назад. Я повернул за угол, увидел сарай и не удивился, что его дверь открыта нараспашку. Висячий замок отомкнули, но это тоже не стало для меня сюрпризом. Ключ от сарая висит на гвозде у входа на кухню, так что его мог взять любой полицейский с ордером на обыск. Подойдя к двери, я увидел две вещи, которые не вмещались в моей голове.

Во-первых, Эми.