В глубинах полярных морей

Позже, уже в июле, к боевой деятельности бригады подключились и остальные тихоокеанцы: «С-54» и «Л-15». «Эска» под командованием Дмитрия Кондратьевича Братишко уничтожила в первом же походе транспорт. Василий Исаакович Комаров на своем «ленинце» вышел на минную постановку и выполнил ее вполне удачно. Хорошее пополнение прислал нам Тихий океан!

[248]

ПОДВИГИ И СЛАВА

Советский характер

В 8 часов утра 25 июля над Екатерининской гаванью торжественно прозвучала медь оркестров. На палубах кораблей замерли шеренги моряков в праздничном обмундировании, при всех орденах и медалях. Корабли оделись флагами расцвечивания.

Северный флот отмечал двойной праздник: свой десятилетний юбилей и День Военно-Морского Флота.

На каждой из лодок, находившихся в базе, перед строем был зачитан Указ:

«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить орденом Красного Знамени бригаду подводных лодок Северного флота.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин.

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин.

Москва. Кремль. 24 июля 1943 г.».

Громкое переливчатое «ура» трижды прокатилось над палубами и дальним эхом замерло в сопках. И снова гремит «ура» — уже в честь славных наших лодок «Щ-403» и «Щ-404», награжденных орденом Красного Знамени. И снова «ура» — в честь «М-172», «Щ-402» и «Щ-422», преобразованных в гвардейские.

Но не только подводники ходят сегодня именинниками. Орденом Красного Знамени награждены эскадренный миноносец «Валериан Куйбышев», дивизион кате-

[249]

ров «МО» капитана 3 ранга Зюзина, тральщик «ТЩ-32», отдельный береговой артиллерийский дивизион майора Космачева, 12-я бригада морской пехоты. Гвардейским стал эсминец «Гремящий».

Подумать только — десять лет назад, когда мы пришли обживать эти края, какими дикими и пустынными казались они нам! Как екало у нас первое время сердце, когда вспоминали мы Ленинград, Кронштадт, ставшую родной Балтику. И какой неправдоподобной все-таки казалась нам мысль, что в этих малолюдных местах, где человеку чуть ли не ежедневно приходится воевать с природой, может разразиться по-настоящему большая, кровопролитная война!

Десять лет! Как мало это по сравнению с историей Балтийского флота, берущего свое начало от Петра I, или по сравнению с историей флота на Черном море, носившем на своих волнах корабли Спиридова и Ушакова. И как это много, если судить по тому, что сделано на Севере, каким стал его флот. У нас есть надводные корабли разных классов. Наша бригада подводных лодок, несмотря на потери, стала многочисленней, чем была до войны. Наша авиация добилась господства в воздухе. Наша береговая артиллерия — неприступная оборонительная сила. И ведем мы бои на таких просторах, которых не сыщешь ни на Балтике, ни на Черном море. Таков уж наш театр.

Впервые за время войны так весело и с такой широтой отмечали мы военно-морской праздник. Да это и понятно. Победа была еще неблизка, но зрима и ощутима. Позади был триумф на Волге. Сейчас, в эти дни, гремела почти такая же по масштабам битва у Курска. В огне невиданных танковых сражений все явственнее проступал счастливый для нас исход. И там, где решались главные судьбы Советской России, и здесь, на самом-самом правом фланге, дела шли хорошо. Что ж не праздновать-то?

Был и концерт в Доме флота. Был и банкет. Были и многочисленные поздравления. Не было лишь душевной легкости и покоя: перед глазами не могли не стоять судьбы боевых друзей, не вернувшихся с моря.

«Щ-422» не получила заслуженной награды. За десять дней до того, как был подписан Указ, связь с ней прервалась. А в море лодка вышла 1 июля.

[250]

Нелепое совпадение: когда Видяев вышел командиром на «Щ-421», лодка тоже не успела получить боевой орден. Но тогда погиб лишь сам корабль — люди остались живы. Сейчас дело обстоит в тысячу раз хуже. Не вернулась лодка, не вернулся экипаж. И что случилось с ними — никому не известно.

Навсегда мне врезалось в память, как Федор Алексеевич с присущим ему оптимизмом говорил, застенчиво улыбаясь, друзьям:

— Вот сбегаю в море разок — и в отпуск. Комфлот отпустить обещал, сына повидать надо.

Незадолго до этого Федор наконец описался с женой, связь с которой оборвали долгие и извилистые эвакуационные пути-дороги. Своим малышом он еще не успел по-настоящему налюбоваться.

Не будет теперь долгожданной встречи.

Шуйский и Каутский ходят сами не свои. С Видяевым их связывала неразлучная дружба. Это была замечательная троица. При всем несходстве характеров их роднило одинаково честное, предельно добросовестное отношение к своему боевому труду, влюбленность в свою профессию. Я не хочу сказать, что другие командиры не обладали такими же качествами. Но у этих они были выражены особенно ярко, наложив отпечаток на весь их духовный склад. Это были скромные трудяги по характеру и образу мыслей. Но слово «скромность» никак не подходило к их боевым делам.