В глубинах полярных морей

Желаем Вам новых боевых успехов. Беспощадно и умело громите врага. Помните, что за Вами — могучий Урал, который даст Вам все для борьбы. Уральцы не подводили и не подведут свою армию, свой флот. Вперед на врага, боевые друзья!

С комсомольским приветом. Секретарь Челябинского обкома ВЛКСМ А. Караганов».

Моряков «малюток» было с чем поздравлять. Сражались они с блеском, лихо. Чего стоил, например, залп Федора Лукьянова, командира «Ярославского комсомольца», который, прорвав две линии охранения, поразил транспорт с дистанции пять кабельтовых! Взрыв груженного боеприпасами транспорта был настолько силен, что сама лодка получила небольшие повреждения.

Еще более дерзкой получилась атака у командира «М-122» капитан-лейтенанта Шипина — того самого 

[234]

Павла Шипина, который плавал помощником командира на «Щ-403» и после гибели Коваленко привел израненную «щуку» в базу. Став командиром «малютки», он в первом же походе произвел «пистолетный», с трех кабельтовых, залп по транспорту. И на этот раз начинка транспорта оказалась столь гремучей, что не обошлось без повреждений лодки.

Ровно и уверенно, добиваясь победы почти в каждом походе, воевал командир «М-119» капитан-лейтенант Константин Колосов. Это он пробрался в узкую бухту Ютрё-Киберг вслед за ушедшим от атаки транспортом и торпедировал его там, прямо у причала.

Нет ни возможности, ни необходимости перечислять все атаки «малюток», выполненные зимой и весной 1943 года. Очень многие из них похожи друг на друга мастерством, настойчивостью, дерзостью, искусным уклонением от почти обязательной бомбежки — разными были лишь время, место и некоторые внешние обстоятельства. А вот о случаях памятных, необычных, чем-то примечательных рассказать стоят.

Прежде всего о мартовском походе гвардейской «М-171» с новым командиром. Почему с новым? Да потому, что Стариков получил под командование «К-1», заменив Августиновича, назначенного в отдел подводного плавания нашего флота. Командиром заслуженной «малютки» стал капитан-лейтенант Георгий Коваленко, однофамилец погибшего командира «щуки». До этого он служил старпомом на «Щ-422».

В свой первый боевой поход Коваленко пошел, как всегда, с обеспечивающим. Им, по обычаю, был Николай Иванович Морозов. Через сутки после выхода из базы, находясь на перископной глубине, командир увидел четыре сторожевых корабля, идущих строем фронта. «Наверное, за ними пойдут транспорты», — предположил он. Морозов согласился с такой догадкой. Лодка погрузилась на глубину тридцать метров.

Действительно, вскоре послышался новый шум винтов. И вдруг что-то два раза ударило по рубке. Все замерли, ожидая сокрушающего взрыва. Но взрыва не последовало, а до слуха подводников донеслись всплески, словно в воду сбрасывали какие-то предметы. Спустя немного времени раздалось шуршание троса по правому борту. Замерли от неожиданного звука люди. Через ми-

[235]

нуту шуршание переросло в громкий скрежет. Лодка градусов на 12 накренилась на левый борт.

— Попали в трал, — догадался Морозов.

Вскоре все стихло, шум винтов удалился. Лодка всплыла под перископ, а потом и в надводное положение. Осмотрев палубу и ограждение рубки, моряки обнаружили немало повреждений. Антенну порвало, топовый фонарь оказался срезанным, в лобовой части ограждения образовалась глубокая вмятина. Сомнений не оставалось: и впрямь тральщики врага затралили вместо мины подводную лодку. А она своей массой и движением порвала трал.

Ничего себе «рыба» попалась в «сети»!

Экипаж пережил несколько неприятных минут, но в целом приключение это было скорее смешным, нежели тяжелым; повреждения не помешали продолжить поход, а в базе их устранили окончательно.

Другой памятный, но совсем иного рода случай произошел с гвардейской «М-174». Под командованием капитана 3 ранга Николая Егорова эта лодка воевала отважно и славно. При нем она и удостоилась преобразования в гвардейскую. В январе 1943 года Николай Ефимович был направлен на учебу в военно-морскую академию. На его место пришел старпом со «Щ-404» капитан-лейтенант Иван Сухорученко, участник всех боевых походов старой североморской «щуки».

23 марта он четвертый раз повел «малютку» в море. На следующий день лодка начала форсировать минное поле, чтобы приблизиться к вражескому берегу, туда, где пролегали пути немецких конвоев. Она шла знакомым, разведанным нашими лодками «коридором» в частоколе неприятельских мин. Все, как обычно в таких случаях, находились на своих боевых местах и напряженно вслушивались: не раздастся ли шорох минрепа о корпус. Но вот минное поле, по расчетам, осталось позади. Прозвучала веселая команда: «Обедать!»

Старший краснофлотец Баев в крохотном камбузе, разместившемся в первом отсеке, разливал по тарелкам горячий борщ. По своей основной боевой профессии он был торпедистом, но на «малютке» нет штатного кока. Им по совместительству назначается кто-нибудь из умеющих готовить. Обычно выбор падает на торпедистов — ведь их место по боевому расписанию в первом отсеке.

[236]