В глубине Великого Кристалла. Все произведения цикла

– …А Регенту и властям такое население ни на фиг не надо, – продолжал просветительскую беседу подпоручик Петряев. – Одна морока с ним: кормить, учить, лечить… Им-то, «судьбоносным», нужен кто? Они сами, родимые, и обслуживающий персонал. То есть силовая охрана, поставщики энергии и лакеи. А остальных куда? Беспризорников, пенсионеров, инвалидов, безработных… Знаешь, все эти вопли: "Ах-ах, рождаемость падает, Империя в опасности!", они для дурачков. Идеологи правящего клана давно подсчитали: для их благополучной жизни надо, чтобы населения стало вполовину меньше. И понятно, кого следует убрать в первую очередь… Как ни в чем не виноватых куриц при подозрении на птичий грипп…

– Витя, – сказал Валерий. – Ты правда подпоручик муниципальной стражи?

– А чего? Ну… да… Видишь, народу в городе немного, порой приходится совмещать несколько должностей…

– Понятно…

Оба поулыбались.

– Витя, ну а все-таки при чем письмо-то?

– Личный пароль для Информатория – штука практически не подверженная расшифровке. Никакие хакеры… Он строится где-то на подсознании, на разных эмоциях. Есть слабенькая надежда нащупать его, если вдруг ощутишь какие-то настроения его хозяина… Вот и пытались, видимо, эти настроения, интонации, как-то уловить. Сам Климчук не сломался, вспомнили про сына. Здесь надежда, конечно, призрачная, но… что делать-то? Страх велик, надо использовать малейшие шансы. Потому так и возились с беднягой Грином. Даже сторожа вогнали…

– Какого сторожа?

– Ампула – это сторож. Делают один укол и объявляют «пациенту», что через месяц ему крышка, если не сделают второй. И это правда… Человек, особенно мальчишка, оказывается на психологической привязи. Не только боится убежать, но и боится вообще. Как говорится, слабеет духом… У этих сволочей в «Волосе» были хорошие лаборатории, особенно развита лекарственная отрасль. Есть препараты, не известные в обычной фармакологии.

– В том числе и этот, в ампуле?

– В том-то и дело. На стекле написано «Темпотоксин». Я немножко занимался такими вопросами, знаю, что в обычных условиях эту дрянь изготовить нельзя.

– Почему?

– Там, говорят, что-то замешано на свойствах времени. Вроде бы небольшая часть корпускул временного потока внутри препарата по какой-то причине начинает вращаться в обратную сторону. Это обуславливает особые свойства…

– Странно, – с ученым видом заметил Валерий. – Если учесть, что теоретики хронополя рассматривают корпускулы, как частицы стабильные и в принципе неподвижные…

– Ну, не знаю, я здесь полный нуль… Попытаться изготовить это зелье можно было бы, если есть образец. А он – внутри стекла. Можно взять остаток из ампулы, когда вскроешь для укола, а раньше – никак: жидкость почти сразу теряет свойства на воздухе.

– Таким образом эта ампула у нас единственная?

– Увы. Дороже золота… Я запру ее в сейф, и отдам Грину, когда подойдет срок…

– А где он сейчас? Грин-то…

– Наверно, у Веткиных. Их родители однозначно заявили, что "ребенок намотался по жизни и ему нужен нормальный дом". И пацан оттаивает. Младшие Веткины – Тополята – ездят на нем верхом, и он, кажется счастлив. Похоже, что у него дар общения с малышами… Кстати, я закинул удочки насчет его друзей, Пузырька и Тюнчика. По своим каналам…

– Браво, подпоручик. Когда ты успел?

– Служба такая…

– Витя, а ты не боишься, что всякие там органы постараются забрать Грина отсюда?

Витя сказал:

– О Господи. Из Инска?

Глава 2

К мальчику Грину пришли счастливые дни.

Порой счастье казалось непомерным – это как будто пытаешься вдохнуть весь окружающий тебя радостный воздух и не хватает легких. Радостей было много. Это и ощущение своего дома – прочное, похожее на недавно истопленную кирпичную печь (Грин иногда как бы прижимался к ней, впитывая тепло и вздрагивая от запоздалого, уже нестрашного озноба). Это и понимание, что есть братья и сестры. И чувство прочной безопасности. И память о том, что спасительная ампула в крепких дружеских руках… Порой царапала тревога за Пузырька и Тюнчика, но подпоручик Витя Петряев (такой простоватый, даже слегка забавный на вид, но, видимо, всемогущий) пообещал: «Постараемся найти…»

Было еще и восторженное изумление от того, что все это свалилось на него за какие-то два дня и все равно абсолютно по правде …

Конечно, никакое счастье не бывает полным. Иногда приходил страх. "Этого слишком много. Такое не может быть надолго…" Делиться тревогой с кем-нибудь в своей новой семье Грин не смел. Ведь они могли принять его слова за обидное недоверие. А боязнь порой делалась мучительной. И Грин один раз не выдержал: поделился Лышем.

Потому что Лыш, был не так близок, как остальные. Он держался в сторонке, в долгие разговоры не вступал и, похоже, все время думал о своем. Но не был он и угрюмым, не огрызался на вопросы…