В году 1238 от Рождества Христова

Село Киверичи когда-то было головным городищем переселившихся из под Смоленска сюда, в глухие леса, славян-кривичей. Само название села об том говорило вернее, так именовали кривичей жившее здесь до них волжско-финское племя меря. Такое именование пришельцев было более созвучно их языку. С тех пор минуло без малого четыре столетия. За эти века буйный, склонный к перемене мест обитания пришлый народ перемешался с местным, более спокойным, тяготеющим к оседлой жизни. С тех пор все меньше людей хранило в памяти, кто они изначально кривичи или меря. Все смешались и стали русскими, во всяком случае, таковыми им повелели быть князья-рюриковичи, великие… и не очень великие. Но кое-кто не поддавался на упрощенное толкование своего происхождения – мы русские и испокон нашими господами являлись князья владимирские, тверские, муромские… Находились отдельные индивидуумы, что умудрялись за четыре века даже не смешаться кровно. Одним из таких «чистых» кривичей в Киверичах являлись Ждан и его племянница Бояна. Отец Бояны тоже был оружником в сотне отца Милована и погиб в одном из походов, когда Бояна была еще совсем малой. Мать ее тоже долго не прожила. Так что родни у девочки остался только несемейный дядя. Но Ждан не мог заботится о племяннице, ибо бывал в селе нечасто, а основное время проводил на службе в великокняжеском войске. Потому и упросил Ждан сельского священника отца Амвросия взять Бояну к себе в дом, чтобы росла она и воспитывалась вместе с его двумя дочерьми. Бояна внешне сильно выделялась не только тем, что не имела ни малейшей мерянской «примеси», но и от природы не совсем женским сложением. Сейчас в свои шестнадцать лет она была черноволосой, высокой, жилистой, мосластой. Она напоминала обыкновенных смердок, только была еще сильнее их, несмотря на то, что ее в доме священника никогда не заставляли заниматься тяжелой работой. С другой стороны ее хорошо кормили и казалось, что в этой длинноногой и длиннорукой деве затаился какой-то бездонный запас сил и энергии. Лицом Бояна была не то чтобы некрасива, но оно у нее имело какое-то чересчур большую вытянутость сверху вниз. Впрочем, вытянутой она была вся не только руки, ноги и лицо, но и ладони рук и ступни ног все было каким-то чрезмерно длинными. Ну, и норов… ее норов совсем не соответствовал кроткой смиренности, которую ей с детства пытались привить отец Амфросий и его супруга матушка Марфа.

В доме священника Бояна никак бы не считала себя не приживалкой, ибо и отец Амвросий и матушка Марфа и их старшая дочь Веселина относились к ней, как к родной… если бы не вторая дочь священника Голуба. Хотя за десять лет проживания под одной крышей девочки и спали рядом в одной комнате, и ели за одним столом, и одевались одинаково и грамоте отец Авмвросий обучал их вместе. Бояна всегда искренне почитала священника, матушку, любила кроткую и смиренную Весилину, она была им всем благодарна и за крышу и за кусок хлеба и за науку. И все бы было хорошо и покойно, если бы не Голуба…