В годы большой войны

Григорий молча вышел из кабинета. Той же ночью он отбыл в эвакуацию, передав незаконченные дела майору, своему заместителю по отделу.

Москву объявили на осадном положении. В эти дни в эфир ушла радиограмма с предписанием параллельной группе установить связь, оказать помощь людям, работавшим в столице гитлеровской Германии. В шифровке указывались адреса, фамилии подпольщиков, пароли, необходимые для встречи с ними.

На всякий случай, хотя надежды на связь с Берлином уже не было, из Центра ушла еще одна радиограмма для Шульце-Бойзена. Копию ее отправили Альте.

«От Директора для Коро. Ждите приезда нашего человека, которому даны указания восстановить с вами двустороннюю связь… Постарайтесь восстановить связь двадцатого октября. Центр слушает вас, начиная с девяти ноль-ноль. Директор».

Но эта радиограмма так и не дошла по назначению. Принять ее не могли. И в то же время станция радиоперехвата в Кранце записала ее. Теперь здесь записывали все подозрительные переговоры, хотя и не знали, что таят эти нагромождения цифр. Новую радиограмму положили в папку с надписью «Подлежит расшифровке», но расшифровать тайну радиопереговоров все не удавалось.

4

Это были люди одной судьбы, одних устремлений, одного поколения — токарь Роберт Уриг, журналист Йон Зиг, лингвист-историк Вильгельм Гуддорф, профессиональный революционер Антон Зефков… Как и многие другие, они боролись за новую, демократическую Германию, против гитлеровской диктатуры, против войны и фашизма. Они стояли во главе национального Сопротивления, создавая единый Народный фронт борьбы с гитлеризмом. Теперь их нет, — лишь имена павших высечены на каменном обелиске тихого берлинского кладбища… Они ушли из жизни.

Уже шла война с Советской Россией, полчища оболваненных немецких солдат топтали поля России, продвигались в глубину ее территорий. Им казалось, что победа близка — так говорил их фюрер. Но не все немцы были захвачены нацистским военным угаром. Не все так думали. Патриоты-антифашисты продолжали борьбу…

В те дни Йон Зиг написал статью в нелегальную газету «Иннере фронт» («Внутренний фронт»), сравнивая борьбу внутри Германии со вторым фронтом, который еще не был открыт. Газетка была маленькая, печаталась крохотным тиражом, но значение ее было огромно.

«Второй фронт, — говорилось в ней, — создается не только предстоящим военным вторжением английских и американских армий; второй фронт — всюду, где активно борются и действуют противники Гитлера. Второй фронт — на каждом предприятии, на каждой улице. Закабаленные и угнетаемые гитлеровскими бандами народы Европы, с оружием в руках или средствами саботажа восстающие против фашистской оккупации, являются активными бойцами второго фронта. Рабочий, саботирующий на своем предприятии выпуск военной продукции; железнодорожник, мешающий военным перевозкам или срывающий их; крестьянин, сопротивляющийся бюрократическому насилию; домашняя хозяйка, возмущенная голодной жизнью народа, — все они активные бойцы второго фронта.

Второй фронт — не надежда завтрашнего дня. Он уже существует…

Только немедленное прекращение войны может спасти Европу от гибели, а немецкий народ — от национальной катастрофы… Вот почему немецкий народ должен наконец сам взять свою судьбу в собственные руки и свержением гитлеровской диктатуры создать предпосылки для возникновения свободной, живущей в мире и дружбе со всеми народами трудовой Германии…»