В горах и на ледниках Антарктиды

- А разве мне не нравятся молоденькие? Но женился уж не помню когда, и живу. А что, Боба лучше меня?

- Почему это? - перебивает Пэпик, показывая на искалеченное крыло самолета, торчащее из снега.

- Было дело,-значительно произносит главный геолог и выдерживает паузу…

Тогда нас настиг в горах жестокий, но довольно обычный для этих мест ураган. Скорость ветра достигала 50 м в секунду. Наружу выходили лишь по крайней надобности- ветровой поток спирал дыхание и валил с ног. Борта палаток трещали, и только завалы валунов, предусмотрительно сделанные вокруг жилищ, удерживали их на месте.

Внутри было холодно, и почти все лежали, закутавшись в спальные мешки. Так продолжалось два дня. На третьи сутки, выглянув утром на свет божий, я заметил, что один из наших самолетов, закрепленных на ледовом аэродроме, начал самостоятельно удаляться от лагеря. Тотчас же я сообщил об этом летчикам.

Через минуту все мы бежали по льду. Даже главный геолог скользил сзади на валенках. Однако попытки обуздать своенравный самолет поначалу выглядели очень наивно. В один из моментов машину развернуло, приподняло и поставило, как легкий картонный ящик, на бок, на крыло. Кажется, еще мгновение - и самолет перевернулся бы вверх тормашками, накрыв нас.

- Камни, тащите камни! - опомнившись, закричал один из летчиков.

Через минуту мы уже отдирали вмерзшие в лед валуны и катили их к самолету. Когда нутро его набили камнями, безумец утих. Машина была спасена, хотя одно крыло обломано. Этот обломок и заинтересовал Пэпика. Вот и все, что произошло здесь шесть лет назад.

- Что и говорить, ураган был на славу, я тогда чуть рекорд не установил - 25 часов не вылезал из мешка,- снова продолжает главный геолог.

- И не хотелось? - удивился Миша.

- Еще как хотелось, но терпел.

- 25 часов. А каков же рекорд? - заинтересовался Миша, прикидывая что-то в уме.

- Рекорд был установлен немного раньше геофизиком Пашей во время пурги в массиве Центральный Вольтат. Равен 30 часам. Я тогда остался на втором месте.

- Серебряная медаль, - констатирует Миша и, подумав, уверенно заявляет: - 30 часов - это сейчас уже не предел.

- Петух ты, - качает головой главный геолог. Ветер постепенно усиливается. Начинает переметать

поземка. Снежные ручейки текут между валунами, а выйдя на ледяную равнину, распластываются, сливаются в сплошное покрывало. Ноги по щиколотку купаются в снежном потоке.

- Если ногу босую подставить, пятки можно щекотать,- приходит в голову Мише идея.

- Ну ты себе щекочи на здоровье, а мы пойдем в лагерь, - сердится главный геолог. - И когда же эта проклятая погода кончится. Так мы ничего не наработаем. Экскурсии будем устраивать, тары-бары разводить. А мне через год на международном конгрессе геологическую карту надо представлять.

Часа два спустя, перевалив через невысокий горный гребень, мы оказываемся в виду лагеря. Пять круглых палаток среди валунов, а поодаль на ровной снежной равнине две оранжевые «Аннушки».

- Красивое место выбрали, - любуется главный геолог, - куда лучше, чем в старом лагере. Наш начальник позаботился. Сейчас придем, обед нам летчики сварили, а вечером чайком побалуемся.

На спуске Миша и Пэпик торопливо устремляются вперед. Главный геолог хватается за меня, чтобы не скользить.

- Вот говорят, - продолжает он, - что начальник грубиян, бука. Зато дело свое знает. Недаром я его выдвинул.

- Так это вы?

- Ну а кто же, мне эта должность сейчас ни к чему, да и наукой кто тогда заниматься будет? В институте-то он подо мной ходит, ну а здесь, пожалуйста, я под ним похожу. Мы люди не гордые. Молодым везде у нас дорога.

- Раньше вы с ним не ладили.

- Ну, тогда молод он был, горяч. Сейчас поутих, а со временем перемелется - мука будет. Диалектика. С людьми надо уметь работать, воспитывать. А я как-никак лучшим лектором считаюсь по району.

- А по городу?

- Ну, по городу не знаю, а по району это уж точно. Да, кругом диалектика. Вот возьми себя. Разве ты за эти шесть лет не изменился? Изменился. Кое-каких успехов в науке добился. Ну, не ахти каких, но все же. И позволять себе стал больше, не все я вижу тебе у нас нравится, иронизируешь порой над старшими. Не спорь, не спорь, стреляного воробья на мякине не проведешь. Вот оно время, что с людьми делает. Ну, правда, и мы теперь с тобой деликатнее. В маршруте мне теперь Пэпик помогает. Нет, двери мы перед тобой не закрываем, захочешь помочь - спасибо, не захочешь - и не надо. Специальности у нас разные, в городах живем разных. У нас-институт, у тебя - университет, ну и на здоровье. Нам ведь нечего делить. Уж если на чистоту, потому и взяли тебя. Ну и, конечно, знали, что ты свинью нам не подложишь. В экспедицию людей подбирать толково надо, а то потом хлопот не оберешься. Я-то механику всю эту знаю, на ней собаку съел. И ты присматривайся, учись, мы уйдем - вам ведь руководить придется. А это не легко, ой не легко. Шею сломать можно.

В лагере нас встречает начальник, свежевыбритый, крепко пахнущий тройным одеколоном.