В горах Таврии

Одним словом, уговорили Македонского. Он так сумел запрятать типографское хозяйство, что при любом "прочесе" типография была в безопасности. Кокушинский и Певзнер справлялись с многочисленными обязанностями: они были и журналисты, и редактировали материал, и сами набирали, корректировали, печатали, разносили газеты и листовки по отрядам. Зимой 1941 - 1942 г. аккуратно выпускалась ежемесячная газета "Крымский партизан".

В последних трудных боях отряды показали свою высокую боеспособность. В декабре каждому партизану пришлось неоднократно участвовать в жестоких схватках. Люди закалились, поняли, что можно нападать не только на отдельные вражеские машины, но и успешно бороться с превосходящими в несколько раз силами организованных, регулярных войск противника.

В лес проник слух о разгроме захватчиков под Москвой. Из отряда в отряд, от партизана к партизану шли эти слухи, зачастую преувеличенные, конечно, в нашу пользу, - до невероятных размеров. Поговаривали чуть ли не о занятии нашими войсками Смоленска и Киева.

Так как радио у нас не было, мы посылали за новыми сведениями специальных ходоков. Когда же благодаря комиссару третьего района Никанорову в одном из Симферопольских отрядов было налажено радио и приемник принял точную сводку Информбюро о разгроме немцев под Москвой, радости партизан не было предела. Никаноров не забывал и наш район, ежедневно присылал нам сводки.

Семнадцатого декабря рано утром нас разбудила небывало сильная артиллерийская канонада. Тысячи пушек били под Севастополем. Начался второй, декабрьский, штурм города. Фашисты хотели у Севастополя взять реванш за свой разгром под Москвой.

Надо признаться, что декабрьское наступление на Севастополь для нас было неожиданным. Увлеченные борьбой в лесу, мы ослабили разведку на главных дорогах. Да, честно говоря, перестали ее считать необходимой, ибо связь с частями Севастопольского гарнизона была нами утеряна. Разумеется, это было непростительной ошибкой.

Вскоре после получения известий из Москвы в штаб пришел Иван Витенко, начальник разведки нашего района, высокого роста, молодой, блондин. В чистом кожаном пальто, он казался среди нас нарядным и совсем не "лесным". На самом же деле Витенко уже не раз участвовал в боях и только врожденная аккуратность помогала ему быть всегда в "форме".

Посоветовавшись с Бортниковым, мы с Витенко договорились вдвоем немедленно обойти все отряды и начать подготовку боевых операций непосредственно в помощь Севастополю.

На следующее же утро отправились в путь. Чем ниже, тем снегу становилось меньше и меньше, местами на полянах проглядывала травка, темнели оленьи следы. Видели мы и самих оленей. Целое стадо выскочило прямо на нас и остановилось в недоумении. Впереди - самец с красивыми рогами.

Олени - гордость Госзаповедника. После гражданской войны их осталось мало. Правительством был принят ряд мер в целях сохранения заповедника. К началу 1941 года в нем уже было до двух тысяч оленей, коз и муфлонов, даже несколько зубробизонов.

Сотни людей трудились над расширением этого хозяйства, были устроены специальные кормушки, запрещена охота, в лесу никогда не раздавалось выстрела, и животные перестали бояться людей.

Война изменила все, даже поведение коренных обитателей леса: оленьи стада бродили по лесу в поисках тихого уголка. Вот и нам встретилось такое бесприютное стадо. Постояв мгновение, олени метнулись в сторону и скрылись в чаще.

Тропа быстро привела нас к лесничеству Камышлы. Нас окликнул часовой, и через несколько минут мы были в кругу партизан Красноармейского отряда.

Во время декабрьского наступления немцев отряд не подвергался серьезным нападениям, если не считать одного небольшого, почти случайного боя.

В лесном домике Славич днем бывало пусто: командир приводил сюда отряд только на ночевку. С рассветом партизаны располагались лагерем в километре от домика, обставляясь со всех сторон всевозможными заставами, патрулями и часовыми, причем несением охраны занималось более половины отряда.

Партизаны мучились постоянным недосыпанием из-за самоохраны. Состав, не занятый в охране, грелся у костров, ничего не делая и ожидая своей очереди идти в охрану.

При таком положении любой затоскует.

Мы подошли к одному из костров. Молодой, гладко выбритый и подтянутый командир доложил четко, по-военному. Это был начальник штаба отряда лейтенант Столяревский.

Беседа, сперва натянутая, потом все-таки перешла в откровенный разговор. Партизаны подняли много наболевших вопросов, главный из них: "Для чего мы здесь находимся?" Многие высказывались за то, чтобы оставить лес и через линию фронта уйти на Севастополь.