В горе и радости

Бен оглянулся и посмотрел вниз. Увидев дверцу его глазами, я поняла, что она еще меньше, чем я думала.

– Через эту дверцу для собаки?

Я кивнула:

– Ага. Прости меня! Наверное, мне следовало бы упомянуть об этом с самого начала.

– Я через эту дверцу не пролезу.

– Но ты можешь помочь мне забраться на балкон, – предложила я.

– Верно. Или я могу спрыгнуть вниз, и мы позвоним твоей подруге Ане.

– Ох, и это тоже. – Я и правда забыла об этой возможности.

– Так, ладно. Я могу все же попробовать, раз уж я тут. Подожди минутку.

Бен встал на четвереньки и просунул голову в дверцу. Голова прошла, и он попытался протиснуться следом. Рубашка зацепилась за дверь и задралась. Мне был виден его живот и резинка трусов. Я поняла, насколько меня физически тянет к нему, насколько он мужественный. Мышцы брюшного пресса выглядели мощными и крепкими. Четко очерченная спина загорела, на ней проступали мышцы. Руки казались сильными и… способными на многое. Меня никогда раньше не привлекала мысль о том, что кто-то будет меня защищать, но тело Бена выглядело так, словно он мог защитить меня без труда. И меня удивила собственная реакция на него. Интересно, как я до такого дошла? Я едва знала этого мужчину, и я оценивала его физические данные, пока он пытался влезть в мою квартиру. Наконец ему удалось просунуть в дверцу оба плеча, и до меня доносились приглушенные возгласы: «Думаю, я все-таки смогу это сделать!» и «Ой!». Сначала в дверце исчезли его ягодицы, а потом и ноги. Я подошла к входной двери, и он тотчас распахнул ее, сияя улыбкой и раскинув руки. Я почувствовала себя напыщенной барышней, оказавшейся в неприятной ситуации, которую спас сильный мужчина. Я всегда думала, что женщины, которых привлекала сила, были глупыми, но и я, пусть на мгновение, почувствовала себя так, будто Бен мой герой.

– Входи! – провозгласил он. Это была полная противоположность тому, как я представляла себе начало нашего ленча. Я ликовала, но не могла предсказать последующих событий.

Я вошла в квартиру, а Бен огляделся.

– Красивая у тебя квартира, – сказал он. – Чем ты занимаешься?

– Эти две фразы, сказанные подряд, означают «сколько денег ты зарабатываешь?», – ответила я. Я не вредничала. Во всяком случае, я себя врединой не чувствовала. Я его просто поддразнивала, и он тоже поддразнил меня в ответ:

– Мне просто трудно представить, что женщина может сама оплачивать такое замечательное место.

Я с деланым возмущением посмотрела на него, и он отреагировал так же.

– Я библиотекарь.

– Понятно. Значит, ты зарабатываешь хорошо. Это здорово. Я давно искал беби-маму.

– Беби-маму?

– Прости. Не беби-маму. Как называют женщину, которая оплачивает все потребности мужчины?

– Сладкая мамочка?

Он выглядел немного смущенным и от этого еще более очаровательным. До этого момента он, казалось, безупречно владел ситуацией, но теперь, обнаружив свою уязвимость, он… просто вскружил мне голову.

– Ну да, я это и имел в виду. А беби-мама что такое?

– Это когда ты не женат на женщине, но при этом она мать твоего ребенка.

– О нет, такую я не ищу.

– Не уверена, что кто-то такую ищет.

– Верно. Просто так получается, вот и все. Но парни ищут сладкую мамочку, поэтому будь осторожна.

– Обещаю.

– Так мы идем? – спросил Бен.

– Конечно. Я только возьму…

– Ключи.

– Я собиралась сказать «кошелек». Но и ключи тоже. Можешь представить, что бы было, если я бы я их снова забыла? – Я схватила ключи со столика, и Бен осторожно вытянул их у меня из руки.

– За ключи отвечаю я, – сказал он.

Я кивнула:

– Если ты считаешь, что так будет лучше.

ИЮНЬ

Я снова и снова просыпалась в уродливом, отвратительном мире и каждый раз крепко зажмуривалась, вспоминая, кто я. Ближе к полудню я все-таки встала, но не потому, что могла посмотреть в лицо новому дню, а потому, что больше не могла смотреть в лицо ночи.

Я вышла в гостиную.

– Доброе утро, – поздоровалась Ана. Она сидела на диване, а увидев меня, встала и взяла меня за руку. – Что я могу для тебя сделать?

Я посмотрела ей в глаза и честно ответила:

– Ты ничего не можешь сделать. Что бы ты ни сделала, это не принесет мне облегчения.

– Я это знаю. Но ведь должно быть хоть что-нибудь, что я могла бы… – В ее глазах появились слезы. Я покачала головой. Я не знала, что сказать. Я не хотела, чтобы кто-то помог мне почувствовать себя лучше. Я не могла думать о том, что предшествовало этому моменту. Я не могла заглядывать в будущее дальше чем на этот вечер. Я не знала, как проживу следующие несколько минут, не говоря уже о следующих нескольких часах. И опять-таки я не знала, чем кто-нибудь мог помочь мне. Как бы Ана ни старалась, как бы ни вылизывала мой дом, какую бы мягкость и деликатность ни проявляла, Бена со мной все равно не было. Не имело значения, приму ли я душ, пробегу ли по улице голой, выпью ли все спиртное в доме до последней капли, Бена со мной все равно не было. Бен больше никогда не будет со мной. Я вдруг почувствовала себя так, словно не доживу до конца дня. И если бы Ана все-таки не присматривала за мной, не знаю, что бы я сделала.

Я села с ней рядом.