В горе и в радости

— На самом деле, лучше, если вы не будете присутствовать, во всяком случае вначале, — спохватилась Пола. — Боюсь, вопреки самым добрым намерениям, вы будете больше отвлекать, чем помогать. Всегда очень важно правильно установить отношения между терапевтом и пациентом, особенно это касается нашего случая. К тому же первые дни будут для Корда очень тяжелыми. Вы начнете сочувствовать ему и невольно постараетесь облегчить ему задачу. Сожалею, но мое решение вызвано интересами дела, а не личными мотивами.

— Понимаю. — И все же Стейси не была на сто процентов уверена, что все обстоит именно так. Она поймала себя на том, что не знает и не понимает множества вещей вокруг себя. Но прежде всего она не понимает Корда. — Извините, — пробормотала она и покинула гостиную.

На следующее утро Стейси намеревалась уехать из дому еще до того, как Пола с Кордом начнут занятия. Однако мелкие дела, наслаиваясь одно на другое, задержали ее.

Лишь в половине десятого она вышла из кабинета со списком годовалых жеребят и кобылок, выставляемых на аукцион. Дверь супружеской спальни была приоткрыта. Ее как магнитом потянуло заглянуть туда. Приглушенные вскрики заставили ее остановиться.

— Больно, черт возьми! — ругался Корд.

— Так и должно быть, — спокойно отвечала Пола. — А дальше будет еще больнее, это я вам гарантирую.

— Не люблю женских обещаний, — тут же отреагировал Корд глухим сдавленным голосом.

— Наконец-то у нас хоть на что-то есть общая точка зрения, — заключила Пола. — Я тоже терпеть не могу мужских клятв.

Стейси вдруг осознала, что подслушивает чужой разговор, и ей стало стыдно.

На следующий день Стейси удалось выйти из дому очень рано и не возвращаться до самого обеда. Предчувствие опасности разбудило в ней мнительность, и Стейси всячески старалась подавить ее, оставаясь на расстоянии, чтобы не превратиться в подозрительную и вездесущую ревнивицу.

Как и предсказывала Пола, первая неделя была тяжелой. После регулярного самоустранения по утрам Стейси чувствовала себя незваным гостем в собственном доме, словно ей требовалось специальное разрешение, чтобы находиться там в течение дня.

Эмоциональные и физические нагрузки не прошли для Корда бесследно и вызвали сильные перепады настроения — от задумчивого молчания до беспричинной ярости. Хотя Поле тоже доставалась хорошая порция его едких колкостей, Стейси казалось, что она стала для мужа излюбленной мишенью.

Скорее всего, Стейси только мерещилось, что Корд к ней особенно пристрастен, ведь именно ее любовь придавала ему сил. Когда его беспощадный язык терзал ей сердце, внутри у нее все сжималось, но она и виду не подавала, как больно он ее ранит. Она пыталась подражать Поле и притворялась, что его жестокие замечания отскакивают от нее с той же легкостью, что и от блондинки.

Ковыряя вилкой помидор, фаршированный салатом из тунца, Стейси мучительно подыскивала тему для разговора. Из-за отрешенного молчания Корда за обеденным столом нависла тяжелая, гнетущая тишина.

Внезапно Корд нарушил молчание. Его темный агатовый взгляд пронзил Стейси.

— Ты долго будешь размазывать еду по тарелке?

Столь неожиданное внимание к ее персоне привело Стейси в замешательство. Она неловко положила вилку и дрожащими пальцами скомкала салфетку, тщетно надеясь, что острый взгляд мужа не обнаружит ее смятения.

— Что-то не хочется есть, — ответила она с деланным спокойствием.

— Тогда перестань валять дурака, — проворчал он.

Снова воцарилась тишина. Стейси посмотрела на Полу, удивляясь, как та сохраняет невозмутимость в столь напряженной обстановке. Или она просто хорошая актриса?

— Как… — Стейси споткнулась, снова поймав пристальный взгляд Корда, — идут занятия?

— Спроси Полу, — высокомерно сказал он. — Она у нас главный эксперт в этом вопросе.

Пола разрезала ножом помидор.

— Для вас, мистер Гаррис, меня зовут мисс Хансон, — ровным голосом поправила она. — Когда вы станете личностью, заслуживающей моей симпатии и уважения, тогда я позволю вам называть меня по имени, но не раньше.

— Мисс Хансон, — когда Корд произносил ее имя, его рот язвительно искривился, — меня совершенно не волнует, нравлюсь я вам или нет.

— Могу сказать о вас то же самое, мистер Гаррис, — парировала Пола со сладкой улыбкой. Но когда ее мерцающие глаза устремились на Стейси, в них без труда читалась горечь отчаяния.

— Перевожу для тех, кто не понял. Это значит: сплошная боль и мизерное улучшение, — сухо вмешался Корд.

— Корд, когда ты успел стать таким оптимистом? — Стейси весело улыбнулась.

— Что? — Корд изумленно посмотрел на жену.

— Ты только что признал, что есть небольшой прогресс, а это лучше, чем ничего, — пояснила Стейси.

Он сердито фыркнул.

— Чертовски маленький, чтоб ему провалиться, — свирепо пробурчал он, и густая бровь тут же поползла вверх. — Извините, мисс Хансон.

— Если понадобится, я сама готова провалиться, мистер Гаррис. — Крупные губы Полы тронула улыбка.