В горячих сердцах сохраняя

…Я был на своем ранчо в тот момент, когда вдруг послышались выстрелы. Я сразу понял: происходит что—то серьезное. По звуку определил, что стрельба велась из автоматов АК и автоматов системы «Спрингфилд». Они тоже есть у нас на вооружении.

Я быстро оделся и направился к двери. Вдалеке продолжалась перестрелка. Но звуки выстрелов были более редкими, чем вначале.

— Роза, — сказал я жене, — пойду—ка я дойду до устья реки, посмотрю, что и как.

Вскоре мне повстречался пограничный патруль.

— Вы слышали выстрелы? — спросил я. — Где—то на берегу недавно стреляли, и не только наши…

— Ты, Акоста, видать, рехнулся. Какие выстрелы? Никто, кроме тебя, ничего не слышал.

— Нет, — возразил я, — выстрелов было много. Стреляли из автоматов АК и «Спрингфилд» — я их прекрасно различаю по звуку. Но стреляли еще из какого—то незнакомого оружия… Дайте мне на всякий случай автомат. Я дойду до холма и осмотрю местность…

Командир патруля ответил отказом и еще раз поинтересовался, в своем ли я уме.

— Да что вы заладили одно и то же? Ведь если я встречу бандитов с автоматом в руках, то смогу помешать им уйти в горы!

Но мне так и не удалось убедить пограничников.

Не успел я дойти до своего ранчо, как вновь услышал выстрелы. «Не нравится мне все это», — подумал я и бросился в сторону пограничного поста. Первым, с кем я столкнулся, был сержант, стоявший на ступеньке лестницы.

— Что случилось, Акоста? — спросил он.

А я сразу и ответить не мог — так запыхался от быстрого бега, в горле у меня словно ком застрял.

Молодой милисьяно удивленно посмотрел на меня: мол, что это я ни слова не могу произнести? Может, не отдышусь никак, а может, просто испугался, услышав выстрелы? Я же был уверен, что перестрелку затеяли «гусанос», высадившиеся где—то в районе мыса Спокойствия.

— Дайте мне оружие! — наконец отдышавшись, обратился я к сержанту.

Тот повернулся к молодому милисьяно:

— Хуанито, дай ему автомат.

Мне вручили автомат и несколько запасных магазинов с патронами. Обрадованный таким оборотом дела, я отправился к тому месту, где река Юмури впадает в море. Добравшись туда, я увидел лодочника, старика Энрикеса, кривого на один глаз. Его работа заключалась в том, что он перевозил людей на другой берег и обратно.

На море, которое лишь изредка освещала тусклым светом луна, был прилив. Лодки, еще недавно стоявшие у самого берега, теперь оказались почти на середине реки.

— Слушай, Энрикес, перевези—ка меня на другой берег, — обратился я к старику.

— В своем ли ты уме, Акоста? Разве не слышал, что там стреляют? — ответил он.

Но я стал настаивать, грозно размахивая при этом автоматом. Старик нехотя слез с бревна, на котором сидел, по грудь в воде медленно добрался до причала и, отвязав лодку, возвратился. Затем, продолжая возмущаться, он перевез меня на ту сторону.

Вот и другой берег. Я остановился в раздумье. Отсюда в горы вели две дороги: одна огибала большую скалу, а другая шла поверху. По какой же из двух направиться?

Вдруг невдалеке раздался чей—то голос. Кто же это? Неужели враг? Голос раздался снова, и на этот раз мне показалось, что кто—то произнес мое имя.

— Луис Акоста, подожди меня! — повторил голос, и я услышал, как кто—то направился в мою сторону.

— Стой! — крикнул я, когда этот «кто—то» приблизился ко мне.

Но мое волнение оказалось напрасным. «Враг» оказался сыном лодочника. Выяснилось, что старый Энрикес послал его спросить у меня, что я собираюсь делать на этом берегу. Я объяснил, что хочу устроить засаду на холме на случай появления «гусанос».

С того времени как я покинул пограничный пост в Баригуа, у меня, признаться, было время поразмыслить. И постепенно я пришел к выводу, что вряд ли все эти выстрелы как—то связаны с высадкой врага. Вероятнее всего, стреляли охотники. Изредка они приезжали в эти места. И все же… кто стрелял — охотники или высадившиеся «гусанос»? «Как бы там ни было, надо приготовиться к худшему», — решил я.

Вдвоем мы тронулись в путь. Сын лодочника шел немного позади. Ярко светила луна. Через некоторое время мы достигли небольшого холма. Отсюда были хорошо видны дома и другие строения небольшой деревушки. Посовещавшись, мы решили пройти через деревушку по дороге, которая ее пересекала.

Кругом тишина. Казалось, деревня вымерла. Но не успели мы подняться повыше, как послышались какие—то непонятные звуки. Мы мгновенно залегли и затаились. С места, где мы находились, хорошо просматривалась деревня и ее окрестности.

Я чувствовал прерывистое дыхание сына лодочника, распластавшегося рядом со мной. Вздрагивая при малейшем шорохе, он глухим шепотом спрашивал меня, что бы это могло быть там, в зарослях кустарника, откуда слышались такие странные звуки.