В горящем золотом саду

– Ты уже целую вечность собираешься, – пожаловалась она, драматично рухнув на кровать, но тут же поднялась. Лежать с голыми руками на колючей шерстяной подушке, служившей матрасом, было невыносимо.

– Не спеши, – с раздражением ответила Реа и повернулась, подставляя Елени пока незавитые пряди.

– Ты их видела? Кавалеров?

– Да. Пожалуй, сгодятся.

Хризанти смахнула с юбки невидимые пылинки и нахмурилась.

– Жалко, что теперь присылают скучных парней. Не так весело.

Реа рассмеялась.

– Приходится чем-то жертвовать.

– Тяжелая у нас жизнь, – пошутила Хризанти и щелкнула сестру по спине.

Реа взвизгнула, и Хризанти нежно поцеловала старшую сестру в щеку.

– Удачи сегодня, душа моя.

Она ушла, и служанки последовали за ней. Изогнувшись, Реа посмотрелась в зеркало. Елени высоко заколола ее кудри на затылке, чтобы те не прикрывали спину. И Хризанти хорошо поработала: нанесла яркий румянец на щеки, затемнила брови. Девушка не узнавала себя в отражении. Это не она, а Тиспира спустится встречать гостей и обведет каждого вокруг пальца, чтобы юноши наперебой вызывались выразить преданность ее отцу.

Реа расправила плечи, ощущая прохладу бриллиантов на коже, и ехидно приподняла уголки губ. Тиспира всегда улыбалась.

Кавалеры собрались на веранде за домом, и Хризанти, вероятно, уже их развлекала, заказывая у музыкантов танцевальные мелодии. Ницос, скорее всего, стоял в тени и ворчал себе под нос, недовольный, что его оторвали от дел в мастерской.

Лексос ждал сестру у подножия лестницы, готовый подать руку. Реа замешкалась на секунду и сощурилась, ища в его взгляде тайные намерения. Она вполне обойдется без многозначительных напутствий.

Однако брат, похоже, лишь хотел сопроводить виновницу торжества на веранду, и потому она приняла его руку.

– Прекрасно выглядишь, – пробормотал Лексос, как всегда неловко, когда он был вынужден отзываться о внешности сестер.

Реа возвела глаза к потолку.

– Спасибо.

– Я дал тебе время все обдумать, – сказал Лексос, пока они шагали по центральному коридору, проходившему через дом. – Мое мнение ты знаешь. О том, каким должен быть вечер.

Реа вздохнула.

– Фтама, Лексос. Ты ясно дал понять, чего от меня ждешь.

– Не то чтобы я тебе не доверял… – начал было он.

Реа перебила брата.

– Надо же, – хмыкнула она. – В таком случае ты бы ничего и не говорил. Давай сейчас не будем об этом?

Они добрались до конца темного коридора. Сюда из дверного проема, за которым располагалась небольшая лестница, проникало мерцание сотни свечей, озаряющих огромную заднюю веранду.

– Выбор я принимаю не сегодня, – уточнила Реа.

– Конечно.

– И пока рассчитываю на то, что у Васы все схвачено.

Лексос мрачно улыбнулся.

– Наблюдай за ним. И кое-что увидишь. Судьба семьи лежит на наших плечах.

Воздух на веранде был свежий, бодрящий, а небо еще украшали оранжевые и красные полосы заката, хотя солнце уже пропало за горизонтом. Днем прошел дождь, и каменные плиты переливались от влаги, пропитывая сыростью мягкие туфельки Реи. Снаружи горели факелы, а вдали, за перилами веранды, блестела темная поверхность моря.

В прошлые года на церемонию приезжало множество претендентов со всех концов страны, и вокруг бассейна, встроенного в центр веранды, красовались четыре банкетных стола.

Теперь же гости помещались за одним, освободившееся пространство слуги декорировали кипарисами в горшках и роскошным плющом, а Хризанти покрыла растения яркими красками, чтобы казалось, будто на них сияют свечи.

К близнецам подскочил слуга с бокалами вина. Лексос покачал головой: юноша не пил алкоголь во время важных событий.

А вот Реа взяла в привычку в течение вечера, проведенного с кавалерами, не расставаться с бокалом. Она отпила немного, когда какой-то претендент заметил ее и направился к девушке, покинув мужскую компанию.

– Желаю тебе отлично провести время, – прошептал Лексос и отошел в сторону.

Реа проследила за ним взглядом и вздрогнула. Васа с мрачным видом сидел во главе стола, сгорбившись над пустой тарелкой. Девушка решила справиться о его самочувствии, но к ней уже приблизился юноша с поднятым для тоста бокалом.

– Кересмата, кириа Тиспира, – торжественно поздоровался он слегка дрогнувшим голосом. Смельчаком оказался младший из приехавших на церемонию братьев, и, судя по нервному выражению лица, претендент надеялся, что его даже не будут рассматривать как вариант.

В их регионе подобная жертва считалась величайшей честью, но это вовсе не означало, что подходящие по возрасту обитатели Тизакоса стремились умереть молодыми.

Реа подняла руку, и стекло бокалов тихонько звякнуло. Юноша заранее снял вуаль, как и его старший брат, обнажив лицо.

– Как тебя зовут, корос? – спросила Реа, шагнув ближе.

– Димос.

– Очаровательно, – она вновь пригубила вина и слизнула алую каплю с губ. – А мое имя тебе уже известно.

Он сглотнул.

– Да, Тиспира.