В городах Луны

Интересно, а этот вой тоже следствие… ликантропизации (Карине ужасно понравилось это наскоро выдуманное слово) или следствие его дурного характера, помноженного на паршивые манеры и истеризм?

– Выпустим, мы ж не звери какие, – сказала Карина, – но извини, не раньше, чем назад пойдем. А сейчас простите, Григорий Петрович, у нас дела.

– Да уж, – задумчиво произнес Рудо, оглядываясь. – Целая уйма дел. Мы ведь не в трехмерном пространстве башни, знаете ли. Тут должен быть музейный зал. Это была не стена, а проекция стены. Мы через ее глубину вышли… ну, вот сюда. Надо понимать, мы на верном пути. И еще, – он снова обернулся к зажатому кирпичными зубами ликантропу, – ты почему в юбке носишься, упоротое ты создание?

– Ээээ… Это я тебе потом расскажу, – слегка смутилась Карина. – Давайте уже кого-то тут искать, видимо, князя. А то я замерзла до жутиков.

Глава 19 Гедимин Витеньевич

– Слушай, Рудо, а как ты вообще нас нашел? – спросила Карина, оглядываясь вокруг.

Глубина стены привела их в классическое подземелье, словно сошедшее с декорации к исторической драме, – низкие своды, каменные арки, разве что вместо каменных же плит под ногами был земляной пол, не слишком хорошо утоптанный, надо заметить. Освещение отсутствовало, как и все прочие излишества. Но волкам на темноту было начхать, а Диймар быстренько сотворил ритуал – светящийся мотылек, огорчительно напоминающий очертаниями следящий знак Клариссы, завис над его головой.

– Разбудил Марка, – хмыкнул белый волк, – и объяснил ему ситуацию. Лев сначала собрался отправиться со мной, но я его развернул. Еще не хватало человеческих детенышей оставить без присмотра. Тогда он показал мне вход в коридор, и вот я здесь. И тебя, Карин, я не выдал. Цени.

– И что, выход из коридора прямо у башни? – с подозрением спросил Митька.

– Нет, братишка, на вокзале. Я просто вспомнил наш разговор про достопримечательности. А потом уже… – и Рудо красноречиво постучал пальцами по собственному носу, – два детеныша, ликантроп и… – Он покосился на все еще пришибленного с виду Арноху: – И вот он. Мимо не пройдешь.

– Что значит «вот он»? – тихо спросил Арно.

– Пока не разобрался, – развел руками Рудо, – извини, некогда было.

– Тихо вы, – нервно бросил Диймар, – не на прогулке. Знак-мотылек исправно освещал небольшой пятачок вокруг трилунца. За пределами этого круга, вернее, неровного, подрагивающего пятна темнота была – по контрасту – совсем непроглядной. Ясное дело, Диймар чувствовал себя не в своей тарелке. А когда его обуревали подобные ощущения, то всем вокруг жизнь тоже пирожным не казалась.

– Мне кажется, что мы на одном месте топчемся, – пробурчал Диймар.

– Нет, – спокойно отозвался Митька, – мы совершенно точно удаляемся от выхода, воздух немного ухудшается. Скоро ты тоже это почувствуешь.

– А я уже чувствую. – Карина принюхалась. – Пахнет, как на кладбище.

Вообще-то она хотела сказать «как из могилы». Вот только совершенно не хотелось отбиваться от вопросов, откуда она знает, как пахнут могилы, и объяснять, что ниоткуда, мол, фигура речи такая.

Митька успокаивающе положил руку ей на плечо. А ведь друга здорово помяло в драке! Ликантроп всей массой грохнулся на Митьку-волка. Кости-то у того крепкие, но есть еще мышцы и всякие нервные окончания.

– Мить, тебе это… больно? – шепотом спросила Карина.

– Ничего, переживу, – лаконично отозвался тот, но волчья острота зрения подсказала Карине, что физиономия его сменила цвет.

Человеческая логика подсказала – на красный. Вот ведь, как гадости говорить, так в жизни не зарумянится, а как минимальную заботу принять (да что там заботу, слова одни), так сразу, как пушкинская барышня, заполыхал щеками.

– А мне интересно, куда делась Люсия, – вдруг задумчиво сказал Арно, – в самолете они были вместе.

– Я тебе больше скажу, – Карине было совсем неприятно говорить и даже думать о бывшей подруге. Но ее очередное исчезновение ничего хорошего не сулило, – они уже вместе с Клариссой у холма побывали. А во второй раз тетка явилась туда без нее. Не знаю я, чего они там намутили, но ничего хорошего. Хотя у нас тут и так дела не фонтан, я, например, замерзла, как не знаю что. Как сосулька последняя. Сотворил бы ты пару согреваек, Диймар Шепот.

– Пару чего? – удивился тот.

– Ну, согревающих знаков.

– Тебе понравилось, что ли… – Но знаки все-таки сотворил.

Вот и отлично. С сухими, хоть и грязными, волосами да в просохшей одежде можно и по подземельям полазать. Гораздо лучше, чем на грани банальной, мерзкой простуды.

Митька снова с шумом втянул воздух. Карина последовала его примеру, и ей ужасно захотелось избавиться от того, что вдохнула. В воздухе разливалась знакомая холодная картонная сухость. Не так жестко, как в омертвениях, но очень узнаваемо. К горлу подкатил ком.

– Стойте, – глотая этот ком, выдавила она, – Митька правильно про воздух сказал. Знаете, что происходит? Он мертвеет. Мы сейчас как будто в омертвении, только таком… слабо концентрированном, что ли. Рудо дальше идти нельзя, он же взрослый.