В городе святого Петра

Надо просто уяснить, что любить Россию и любить при этом Петра невозможно…

И дело тут не в наших личных вкусах и предпочтениях…

Мы должны ясно и отчетливо осознать, что невозможно сделать для русского народа ничего хорошего, если ты не любишь Россию, ее обычаи, ее характеры, ее культуру…

Мысль обыкновенная и даже банальная, если говорить о любой другой стране, но в нашей стране, особенно в либерально-демократических кругах, она вызывает яростное сопротивление…

И не потому ли и вся борьба нашей интеллигенции за свободу страны в результате оборачивалась или 1917 годом с его Лениным, Троцким и Чека, или перестройкой и реформами с их Горбачевым и Ельциным…

Но и в оппозиционном «демократам» лагере мысль о том, что невозможно сделать для русского народа ничего хорошего, если не любишь Россию, воспринимается только в приложении к настоящему, соотнести эту мысль с Петром I не получается и у патриотов.

И тут нужно заметить, что сами Романовы, гораздо лучше нынешних монархистов понимали роковую противоречивость петровского устроения Российской империи.

Самый замечательный памятник Петру – не «Медный всадник».

Медный всадник – это символ Екатерининской эпохи, а памятником Петру скорее можно назвать стоящий рядом Исаакиевский собор.

Петр I родился в день памяти Исаакия Далматского, и судьба преподобного словно бы вместила в себя чертеж судьбы Петра I и наследовавших ему русских императоров…

Особенно отчетливо осознаешь это, когда слушаешь в соборе акафист – Исаакию Далматскому. Кажется, что это не с императором Валентом, а с Петром I и говорил блаженный Исаакий.

– Царь! Отопри храмы для правоверных, и тогда Господь благопоспешит пути твоему.

И кто это, царь Валент или Петр I, не отвечал ему, «презирая его, как простеца и безумца; не придав значения словам его, он продолжал путь свой…»

А разве царь Валент сильнее гнал православную веру, чем Петр I?..

Валент приказал сбросить преподобного Исаакия в пропасть, а потом заточить в темнице, когда преподобный предрек поражение Валента и смерть в горящем сарае…

А какая смерть была предречена Петру?

Совпадений так много, что трудно уйти от мысли, что строительство гигантского храма в память преподобного, которого не слишком-то хорошо знали на Руси, – это попытка потомков Валента-Петра вымолить прощение первому русскому императору.

Трудно и долго строился этот храм…

Есть даже такая пословица: слава Богу, вот и Исаакиевский собор построили! И она не только о строительстве здания, но и о том тайном и гораздо более важном примирении, которое состоялось у династии Романовых с Православной Церковью…

Другой «знаковый» храм Петербурга – Казанский собор.

Это тоже памятник, только памятник не Петру, а устроенной Петром империи. Трудно отыскать еще один такой же прекрасный и вместе с тем такой же нелепый архитектурный шедевр.

Все внимание сосредоточено на величественной, развернутой на Невский проспект колоннаде. Как сказал поэт, Казанский собор словно бы обнимает этой колоннадой город…

И все прекрасно в этой метафоре, только руки эти, если соотносить их с телом собора, неестественно вывернуты на одну сторону. Вход в собор с Невского проспекта через колоннаду находится на одной линии с алтарем, а настоящий вход – с Думской улицы.

И такое ощущение, что сам Казанский собор как бы пристроен к своей величественной колоннаде…

Как и Православие, которое вплоть до XIX века наследники Петра только пристраивали к своей империи…

5

Три столетия отделяют нас от того дня, когда «на берегу пустынных волн» встал Петр I, обдумывая, как «назло надменному соседу» воздвигнуть город. Каторжным трудом всей России город был воздвигнут. Воздвигнут на «зло соседу», на зло всей истории православной Руси…

О том, как «державная воля Петра» победила и продолжала столетие спустя побеждать, и так до конца и не сумела победить стихию русской природы и русской истории, рассказал еще в «Медном всаднике» А.С. Пушкин.

Мы же ясно видим сейчас, что каторжным трудом всей России, гением Пушкина и Гоголя, Достоевского и Лескова, Блока и Ахматовой; молитвами просиявших здесь святых Ксении Петербургской и Иоанна Кронштадтского; подвигами священномученика митрополита Вениамина и подвижническими трудами нашего современника, митрополита Иоанна, мучительно-трудно и все-таки ликующе-победно срасталась новая послепетровская история с прежней русской историей.

И вот вдумаемся в очень простой, но вместе с тем исполненный неземного величия факт… Санкт-Петербург, возможно, единственный русский город, на улицы которого никогда не ступала нога чужеземного завоевателя…

И вместе с тем наш город, тоже, наверное, единственный во всей России, так легко доступен для победы внутренних, деструктивных, антирусских сил… В этой внешней несокрушимости и внутренней незащищенности нашего города тоже скрыт великий мистический смысл…