В городе святого Петра

Князь Александр, слушая рассказ ижорского старейшины, смотрел на солнце, встающее над лесом…

Там, за лесом, находился лагерь ярла Биргера.

Первые лучи уже упали на землю, согревая ее, и над землею клубился легкий дымок…

– И я слышал, – держась за княжеское стремя, рассказывал Пелгусий. – Слышал, как Борис сказал: «Брат Глеб! Вели грести, да поможем сроднику своему князю Александру Ярославичу»[5].

Поверх головы Пелгусия смотрел князь на встающее солнце, и ему открывалось то, что не мог постигнуть ижорский староста… Сыновья его прапрадеда, равноапостольного князя Владимира, великие страстотерпцы, положившие животы свои, чтобы не было раздора на Русской земле, приплыли к нему на помощь.

Всё выше поднималось из-за леса солнце.

Уже разгорался день 15 июля 1240 года.

День, когда празднует Русская Православная Церковь память святого равноапостольного князя Владимира, прапрадеда Александра.

Князь тронул застоявшегося коня.

– С Богом! – сказал он и взмахнул рукой.

7

Как гроза Божья, как стрела, пущенная рукою Господней, летел впереди дружины юный князь.

Подобным удару небесной молнии был его натиск.

Не успели шведы опомниться, как новгородские дружинники уже прорвались в центр лагеря.

Князь Александр «собственным копьем возложил печать» на лицо Биргера, а отрок Савва в это же мгновение подрубил топором столб, поддерживающий златоверхий шатер надменного ярла.

Преследуя бегущих шведов, дружинник Гаврила Алексии верхом на коне взлетел по трапу на корабль за врагами. Его сбросили с конем прямо в воду, но Гаврила остался невредим и, выбравшись из воды, продолжал рубиться мечом со шведским воеводой.

Отважно крушили шведов дружинник Сбыслав Якунович и ловчий князя Яков Полочанин. А новгородец Миша прорвался со своей пешей дружиной на шведские корабли и начал топить их[6]…

Разгром был полный и сокрушительный.

Остатки шведских отрядов бежали на уцелевших судах.

Так бесславно и завершился этот крестовый поход на Русь.

Потери шведов оказались огромными, а новгородцы потеряли убитыми чуть больше двух десятков человек…

Каково же было удивление дружинников, когда на следующий день они обнаружили на другом берегу Ижоры ещё одну поляну, усеянную трупами врагов.

Кем были сражены они?

Не Ангелом ли Господним?

И отвечая сами себе, уже как пророческие, повторяли дружинники слова князя, сказанные на Соборной площади в Новгороде…

– Нас мало, а враг силен. Но не в силе Бог, а в правде!

Глава вторая

1

Немецкие крестоносцы тоже не теряли времени. В 1240 году они взяли Изборск и Псков. Новгородом управляло тогда вече.

И не всегда, не всегда побеждала мудрость. Пересиливал тот, кто умел кричать громче.

Хитрость и расчет руководили боярами, выживавшими из города Александра Невского.

Слишком высоким становилось значение князя.

Слишком большое приобретал он влияние.

А зачем новгородским боярам такой князь? Теперь, когда опасность осталась позади, они собирались подобрать другого князька, незаметнее, послушнее…

Но хитрость всегда близорука.

Выжив Александра Невского из города, бояре позабыли, что в эту грозную пору Новгороду надобен не послушный князек, а полководец, который способен побеждать врагов, чтобы защитить землю…

И когда, овладев Псковом, немецкие рыцари вторглись в новгородские владения и взяли городки Тесово, Сабли, построили крепость Копорье в Водской земле, никакая боярская хитрость не способна была остановить немецкую экспансию.

Более того, папа Римский Григорий IX в новой булле от 6 июля 1241 года призвал теперь уже норвежского короля содействовать «крестовому походу… против язычников в землях соседних». Новые клещи налаживал Рим, чтобы попробовать ещё раз раздавить непокорную Русь.

И тогда спохватились новгородцы…

Срочно было снаряжено в Переяславль-Залесский посольство во главе с архиепископом Спиридоном, чтобы призвать Александра Невского назад…

Наверное, не стихла еще обида в молодом князе.

Но не себялюбие, не злорадство жили в этом, наполненном истинной верой сердце, а подлинная мудрость и подлинное величие.

2

Великодушно простив нанесённые ему обиды, князь Александр Невский возвращается в Новгород, когда немецкие рыцари, облагая данью население и грабя купцов, хозяйничали уже в тридцати верстах от города.

И снова стремительны, как полет разящей стрелы, боевые походы князя.

Не дожидаясь, пока будут изготовлены новые латинские клещи, уже осенью 1241 года, Александр Невский нанес удар по немецким рыцарям – срыл крепость в Копорье, служившую им опорным пунктом, а затем в декабре 1241 года освободил от рыцарей Псков.

Но этого было слишком мало, чтобы обезопасить Русь от латинского нашествия. Эта победа давала передышку только на время…

Александр Невский не успокоился, ибо понимал, что главное сражение еще впереди… Он искал его, и всё случилось, как в пословице: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Один из посланных Александром Невским в Ливонию отрядов был разбит немцами.

Эта небольшая победа чрезвычайно воодушевила рыцарей

– Теперь пойдём и возьмём Александра руками! – хвалились победители.

В поход двинулся весь цвет ливонского рыцарства…