В гости по ночам...

Но Нина Георгиевна зятя опознала. То есть она помогла с опознанием, точно описав его рост, телосложение, вспомнив, что он в детстве ломал левую руку в двух местах, и так окончательно и не смог ее разработать. И еще ломал один из пальцев на правой руке года за два до исчезновения, правда, она не помнила точно, какой, то ли средний, то ли безымянный. Но этих деталей оказалось достаточно для опознания. Нину Георгиевну из больницы в морг не возили. Ей показывали фотографии, потом сообщили, что места переломов совпадают с указанными ею, и требуется вызвать ее дочь для официального опознания. Еще Нина Георгиевна вспомнила, что вместе с зятем пропал и его помощник. Органы хорошо поработали, нашли родственников помощника, которые считали его сбежавшим вместе с начальником, но тут получили старый труп.

Обо всем этом Ольге рассказала сама Нина Георгиевна, которую она регулярно навещала.

– Скоро выйду отсюда, – сказала женщина Ольге во время последнего визита. – Надо подготовиться к приезду дочери. Она ведь с внуками приедет. Их не с кем оставлять на Кипре. Но хоть одной проблемой меньше…

– Вам нисколько не жаль зятя? – удивилась Ольга.

– Мне его жаль, как любого человека. Да, никто не должен погибать насильственной смертью. И каждый человек должен быть похоронен, как положено. Но он принес моей дочери много горя и много проблем.

– Органы ничего не говорили насчет того, кто мог его убить?

– Так те, кого он кинул! – как само собой разумеющееся ответила Нина Георгиевна. – Ведь не просто же так считали, что он сбежал со своим помощником? Там же деньги со счетов фирмы испарились. И еще он что-то прихватил. Я не помню всех деталей. Да я их никогда и не знала! Но его побег тогда не вызвал особого удивления. По-моему, фирму признали банкротом… Или не признали? Дочери моей компаньоны зятька нервы здорово попортили. Или партнеры? Или поставщики? Не помню уже. Но она-то ничего не знала! Она же какое-то время из дома боялась выйти! Я с ребенком гуляла.

Ольга вполне допускала, что ее бывшего соседа с четвертого этажа могли убить кинутые партнеры и компаньоны. Хотя зачем убивать? С мертвого-то точно ничего не получишь! И ведь для того, чтобы заложить люк кирпичами, требовалось время! Можно было привлечь к себе ненужное внимание. И реально провести эти строительные работы могли только люди, жившие на втором этаже. Но она совсем не помнила, кто там жил в те годы. Может, как раз компаньон или партнер, оставшийся без денег?

Ольга спросила у Нины Георгиевны, в каких отношениях ее зять был с соседями – и пояснила свой ход мыслей. Но по этому поводу Нина Георгиевна ничего сказать не могла.

Ольга отправилась домой, думая о том, что Алексей ей больше не звонит. Хотя, может быть, занят на работе. Или решил, что она ему не подходит? Ольга мысленно вздохнула. Сама звонить Алексею она не собиралась. И вообще она сегодня вечером хотела пораньше лечь спать. Она устала. После вечернего приема еще зашла к Нине Георгиевне, потом заглянула в магазин…

При подходе к дому увидела, что там опять собралась толпа. Она даже представить не могла, чего еще ждать! К тому же кто-то установил два мощных осветителя, которые освещали какое-то действие, пока закрытое от Ольги гражданами.

До нее донесся звук гармошки, народ хлопал в ладоши в такт музыке, кто-то, невидимый Ольге, выкрикивал «Эх, ма!», потом послышались громкие продолжительные аплодисменты, затем… заиграла скрипка.

Ее опять узнали и опять пропустили. При виде открывшейся картины Ольга на мгновение закрыла глаза, потом снова открыла.

На скрипке играл молодой человек, за его спиной стояло еще несколько музыкантов – с аккордеонами (или баянами), ложками и даже гуслями. Перед музыкантом на освобожденном месте переминался с одной задней лапы на другую медведь или скорее медведица, поскольку на животное была надета юбочка и некое подобие кокошника. На медведице также был ошейник, и ее за цепь придерживал какой-то дядька, вероятно, дрессировщик. Передние лапы медведица держала перед собой и ими почти не взмахивала. Ольга подумала, что на месте медведицы ей захотелось бы хорошо залепить по морде партнеру – мужику в деловом костюме, который под звуки скрипки выписывал какие-то странные круги вокруг медведицы, то и дело подергивая головой, корпусом и левым плечом. Вскоре мужик закончил танец (или то, что он сам называл танцем), раскланялся, сорвал жидкие аплодисменты, и его сменил другой. Этот плясал под аккордеон и гораздо эмоциональнее. Движения были задорны и размашисты, в танце участвовало все тело.

Первый скрылся за недавно установленной новой дверью черного хода. Оттуда же вышел и второй, и все последующие. Танцевали легко одетыми, с непокрытыми головами, а на улице стояла минусовая температура. Некоторые вскоре снова выходили, но уже в пальто и шапках.