В гостях у Берроуза. Американская повесть

Она была миниатюрным вариантом знаменитой киноактрисы Авы Гарднер, которую когда-то называли «самым сексуальным животным на этой планете». Я накинулся на кукурузу как оголтелый. Дело в том, что я с детства обожаю кукурузу. Но мне ни разу в жизни не удалось вволю полакомиться этим яством. И вот я дорвался!

Я ел и давился, а брюнетка окунала влажные ладони в большую миску с солью и обмазывала очередной початок крупными кристаллами морской соли.

Эта соль была не простой, а копчёной.

И от брюнетки тоже исходил сильный копчёный запах.

Я обглодал целых девять початков, запивая их ледяной кока-колой.

«Америка есть Америка», – думал я, наслаждаясь кукурузой.

И тут она поманила меня пальцем:

– Come in and show me, dear.

Я с ужасом подумал, что она намеревается осмотреть мой пенис.

Как Бренда!

Но её звали Лоретта, и она всего лишь хотела взглянуть на мои голые ступни.

11

Фетишистка, прекрасная фетишистка!

Она сама меня разула: стащила с моих утомлённых ног старые рваные кеды.

– У тебя совсем детские ноги, как я и предполагала, – сказала Лоретта. – Это так чудесно. Мне это подходит. И мне нравится, что твои ступни пахнут резиной.

Одним ловким движением она выскользнула из своих шортов.

И скинула с плеч клетчатую мужскую рубаху.

Её тело было покрыто глубоким загаром, под которым просвечивали тонкие голубые жилки.

Чёрные волосы курчавились на её лобке и выглядывали из подмышек.

На тёмной шее виднелся розовый шрам, подобный нежному бутону.

Мне это всё показалось крайне эротичным.

Только тут я и догадался, что она была мулаткой. Прекрасная фетишистка и сексуальнейшая мулатка!

Я навечно благодарен тебе за урок, который ты мне преподала!

Я бесконечно благодарен тебе за то, что ты со мной сотворила!

12

Она забралась на кухонный стол и откинулась на гору кукурузных початков.

Она трогала свои массивные сиськи с коричневыми сосками.

Эти сиськи напомнили мне те оладьи, которые я ел утром с кленовым сиропом.

Я до сих пор вспоминаю вид и вкус этих оладьев.

В сущности, оладьи – моё любимое блюдо с раннего детства.

И кукуруза.

Но сиськи Лоретты были больше любых оладьев. Они напоминали какие-то чудные круглые грелки, наполненные горячей влагой.

Её волосатая вагина глядела на меня, как ощерившаяся морская ежиха.

Удивительная Лоретта!

13

Она меня спросила:

– Ты веришь в любовь, мой мальчик?

Я сказал, что верю.

– А ты веришь, что каждый день – Судный?

Я сказал, что верю.

То, что произошло в следующие минуты, было неописуемо прекрасно.

Лоретта оказалась несказанно умелой и пылкой партнёршей.

И она с первой секунды заразила меня своим энтузиазмом.

Я превзошёл самого себя с Лореттой!

Разве это не чудно?

Конечно, чудно!

И сейчас я с восторгом её вспоминаю: соительницу, марьяжницу, беззаконницу, полюбовницу, хорошиху и любодейку.

Уверяю тебя, читатель: она достойна моих мемуаров не меньше, чем Уильям Берроуз.

Она не писала рискованных книг, не сочиняла авантюрных рассказов, но творила невероятные события в жизни.

Разве это не странно и не прекрасно?

Да, прекрасно, – как те многоцветные байки, что рассказывали Чосер и Боккаччо.

Или как русские заветные сказки!

Хотя они ужасно брутальны.

Я, кстати, так тогда и подумал: «Ну вот – я в русской заветной сказке».

Хотя всё происходило в Северной Америке, в Канзасе.

В вагине Лоретты!

И она была великолепна.

14

Под конец Лоретта меня спросила:

– Ты знаешь, кем мы стали?

– Кем? – спросил я.

– Сестрой и братом.

Я подумал и согласился.

15

I love you, Loretta!

I love you очень сильно.

Я и сейчас вижу, как ты машешь мне «good-bye» своей смуглой ручкой.

И я помню, как ты прошептала мне на ухо:

– Никогда не грусти, мальчик. Грусть отдаляет нас от Бога.

Но я не хочу углубляться в детали нашего с ней любовного акта.

Пусть все подробности секса останутся энигмой.

Довольно об этом эпизоде.

Хватит.

Как сказал знаменитый русский писатель: «За мной, читатель!»

Часть третья. Беременная девочка и Томас

1

Я вышел из дома Лоретты в состоянии дезориентации и счастливого угара.

Я шёл не различая дороги.

Пережитое на кухонном столе ввергло меня в исключительную, ни с чем не сравнимую эйфорию.

Возможно, такое бывает от мощной дозы героина – наркотика, которым увлекался Берроуз?

Я был в ОГЛУШЕНИИ от несравненной Лоретты!

Как говорится: на седьмом небе.

Я даже забыл о Берроузе, как и обо всём на свете.

2

И вдруг я наткнулся на беременную девочку с треугольным лицом и опухшими губами.

Она шла по тротуару, выставив вперёд грандиозное брюхо.

На вид ей было не больше пятнадцати, и она была кожа да кости.

Но какой несусветный живот: не иначе как десятый месяц.

И там, должно быть, таилась тройня.

На девочке топорщился грязный рабочий комбинезон на три размера больше, чем надо.

Мужской комбинезон в чёрных маслянистых пятнах.

Волосы на её голове напоминали перекати-поле.

Она упёрлась в меня зелёными, как болото, глазами:

– Хочешь потрогать мой животик?

По-английски это так прозвучало:

– Would you like to feel my tummy?

Я опешил:

– Oh, thank you. Thanks a lot. May be later?

Она посмотрела на меня с нескрываемым презрением, и мне стало ужасно стыдно.

Я потрогал её животик.