В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

Но лорда Крейвена вдруг посетила новая идея. Он был, помимо всего прочего, подполковником «Темно-желтых», британского полка, которому пришлось повоевать в Вест-Индии. Фактически причиной бегства от него Хэрриэтт Уилсон стали его пространные, дотошные описания английских редутов, вражеских редутов, «шоколадных деревьев и т. д.». «О боже! О боже! – восклицала Хэрриэтт. – Лорд Крейвен опять завел меня в Вест-Индию… Не сказать чтобы в этом человеке было что-то особенно дурное, кроме его шоколадных деревьев».

В январе Том принял предложение лорда Крейвена отправиться с ним в Вест-Индию в качестве армейского капеллана. Амбициозный молодой священник, вероятно, надеялся, что, плывя со своим покровителем на его личной яхте, крепче сроднится с ним и быстрее удостоится новых благодеяний.

10 октября 1795 года Том Фауэл составил завещание, и в январе они с лордом Крейвеном пустились в путь. «Думаю, сейчас они уже в Барбадосе», – писала Джейн в середине января 1796 года. Кассандра поехала погостить у своих будущих родственников, где старалась произвести благоприятное впечатление. «Надеюсь, ты не падешь в их глазах», – язвительно заметила Джейн, когда Кассандра доложила, что ею вроде бы довольны. Все полагали, что Том вернется к маю.

Но он вообще не вернулся. Из Санто-Доминго, столицы нынешней Доминиканской Республики, пришла весть самого прискорбного свойства. Постепенно «из Стивентона, где все глубоко подавлены», она расползлась по графствам, достигнув ушей многочисленных Остинов. «Его ждали домой в этом месяце, – говорилось в письме Элизы, – но, увы, вместо него самого прибыло сообщение о его кончине».

Оказалось, что Том умер от желтой лихорадки еще в феврале, и его тело упокоилось в карибских волнах. Несколько недель его невеста жила в блаженном неведении своей потери. Это было тяжелое потрясение: «жестокий удар для всей семьи, – писала Элиза, – и наипаче для бедной Кассандры, которой я невыразимо сочувствую».

За Кассандрой закрепилась репутация холодноватой, что называется, застегнутой на все пуговицы особы, – во многом благодаря рассказу Джейн о том, с каким достоинством и самообладанием она несла свое горе. Кассандра «ведет себя, – сообщала Джейн в письме Элизе, – столь сдержанно и благопристойно, как мало кто сумел бы в такой страшной ситуации».

Молодая женщина, потерявшая жениха, думает о «благопристойности»? Нам кажется странным, чтобы кого-то в такую минуту волновали подобные вещи. Однако именно такую манеру избрала Кассандра, «исключительно женственная, но исключительно педантичная». Кассандра, с ее «чинностью», стала примером для Джейн, тоже не склонной выставлять напоказ свою душу. Кто знает, какие думы и душевные порывы они скрывали за фасадом благопристойности? Единственное, что известно доподлинно: сестры всё переживали вместе. Как говорила их семья, «только они до конца понимали страдания, чувства и мысли друг друга».

В трагедии Кассандры было всего одно светлое пятно – завещание Тома. Утвержденное в Лондоне в мае 1797 года, оно первым же пунктом объявляло ее наследницей «тысячи фунтов, которую предписывалось выплатить ей как можно скорее». Вложив эти деньги с умом, можно было рассчитывать на годовой доход примерно в 35 фунтов: конечно, не золотые горы, но достаточно для финансовой независимости. Столько зарабатывала гувернантка, а тут и зарабатывать не приходилось.

Между тем у Джейн не было ни возлюбленного, ни умершего возлюбленного, ни гроша за душой.

9 Юность и красота

Приходилось… соглашаться.

Гордость и предубеждение

В последнее десятилетие XVIII века средний возраст вступления девушек в брак равнялся двадцати четырем годам. Однако в кругу джентри, где, хоть и не совсем по праву, вращались Остины, он был ниже. Здесь матримониальные планы строили с семнадцати лет. У Джейн Беннет в «Гордости и предубеждении» первый поклонник появляется в пятнадцать, а героиня «Нортенгерского аббатства» Кэтрин Морланд принимает предложение будущего мужа в семнадцать.

Таким образом, предполагалось, что Джейн, разменяв третий десяток, слезет с горба родителей и найдет себе другой дом. Но ей никто никаких предложений не делал. Несмотря на шутливое восхваление Элизой ее красоты и неотразимости, застенчивая Джейн, говоря устами ее ранней героини, была «обречена потратить впустую дни юности и красоты»[25]; она жила дома, без женихов на горизонте.