В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

Факты свидетельствуют, что в августе 1809 года, после переезда в Чотон-коттедж, Джейн вернулась к писательскому труду. Например, она переделала часть из написанного в стивентонском пасторате в рассказ "Эвелин", добавив дату "18 августа 1809", а в "Кэтрин" дополнила список упомянутых в повествовании книг. Джейн также переработала роман "Чувство и чувствительность", прежде носивший название "Элинор и Марианна". К 1801 году стоимость почтовых услуг в Лондоне удвоилась до двух пенсов, и Джейн внесла в рукопись соответствующие исправления. Кроме того, она решила, что Марианна непременно полюбит нового перспективного поэта, сэра Вальтера Скотта, и включила в текст романа его имя. Она делала книгу современной, надеясь на ее издание.

Джейн приняла предложение брата Генри стать ее литературным агентом, и он добился успеха. Зимой 1810 года роман "Чувство и чувствительность" был принят к публикации. Книгу должен был выпустить Томас Эджертон, издававший книги военной тематики.

Эджертона не назовешь идеальным издателем нового романа, но в его пользу говорило то, что он был знаком с Генри Остином. Они знали друг друга по меньшей мере с тех времен, когда Эджертон занимался в Лондоне распространением студенческого журнала Джеймса Остина "Бездельник". По всей видимости, они снова встретились благодаря тому, что банк Генри оказывал посреднические услуги по снабжению армии. "Военная библиотека" Эджертона в Уайтхолле включала книги для офицеров, например "Советы джентльмену из корпуса территориальной конницы" или "Разъяснение некоторых разделов предписаний его величества для подразделений и маневров кавалерии". Странное соседство для "Чувства и чувствительности", но Эджертон был солидным издателем, его книги выходили большими тиражами, а главное, он согласился печатать Джейн. Непрекращающиеся войны поддерживали интерес к его книгам военной тематики, так что можно сказать, что Джейн — хотя и косвенно — помог напечататься сам Наполеон.

Вероятно, она была довольна заключенной сделкой, несмотря на значительный финансовый риск. "Чувство и чувствительность" планировалось издать "на средства автора", то есть возможные убытки ложились на нее, зато ей причиталась часть прибыли. Сегодня мы назвали бы подобную схему "изданием за счет автора" — в наше время это довольно редкое явление, но в 1810 году она была стандартной в издательском деле.

Генри в своих воспоминаниях о жизни сестры сообщает, что Джейн не сомневалась в коммерческом провале "Чувства и чувствительности". Она была настолько уверена, что продажи ее книги "не окупят затраты на публикацию, что откладывала часть своего скромного дохода, чтобы возместить ожидаемые потери". Речь шла о сумме примерно в 180 фунтов — такова была стоимость печати 750 экземпляров, оговоренных для первого издания.

Генри рисует нам милый портрет робкой и застенчивой писательницы, весьма далекий от оригинала. Джейн не решилась бы на публикацию, если бы ожидала убытков. Она не могла позволить себе потратить 180 фунтов: у нее просто не было таких денег. Риск за возможные убытки нес сам Генри. Вероятно, Эджертон согласился издать роман только потому, что гарантом сделки выступил брат писательницы, банкир, которому он доверял. И он был прав. Генри действительно располагал достаточными средствами, хотя в силу природного оптимизма, скорее всего, надеялся, что раскошеливаться не придется.

Джейн очень долго ждала первой публикации. Позже она признавалась, что боялась конкуренции со стороны других писателей. Она также "всегда немного боялась обнаружить, что хороший роман слишком хорош". Ее преследовал страх найти у других "собственный сюжет или собственных персонажей". Она шутила, что видит соперников в самых неподходящих местах. Даже закадычной подруге Марте Ллойд она не разрешила перечитать "Первые впечатления". "Она очень хитрая, — заявляла Джейн, — но я догадалась, что она задумала: выучить текст наизусть и напечатать под своим именем. Вот зачем ей нужно его перечесть".

Однако долгое ожидание принесло свою пользу. Джейн никогда не сдавалась. Отказ не погружал ее в пучину отчаяния, а заставлял править текст, совершенствуя мастерство и приобретая опыт. Если бы лондонский издатель принял предложение ее отца, и роман "Первые впечатления" был опубликован в первоначальном варианте, написанном Джейн в двадцать лет, то она не стала бы великим писателем. А мы лишились бы "Гордости и предубеждения".

Радость Джейн, по-видимому, постепенно угасала, поскольку процесс печати книги растягивался до бесконечности. Вычитывать гранки она приехала к Генри в Лондон. Жизнь в доме Генри подразумевала множество удовольствий, но Джейн признавалась Кассандре, что на первом плане у нее работа. "Разумеется, ни одно другое занятие не заставит меня полностью отбросить мысли о "Ч. и ч.", — писала она. — Я не могу забыть о нем, как мать не может забыть свое грудное дитя". Генри тоже помнил о своих обязанностях: "Он поторопил издателя и говорит, что сегодня снова увидится с ним".