В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

Они писаные красотки и, конечно же, пленяют "сердца без счета"[23].

Элиза о Кассандре и Джейн (1791)

В 1791 году Элиза де Фейид называла пятнадцатилетнюю Джейн и ее сестру "прелестнейшими девушками Англии".

Кассандра была мягче нравом; родные считали ее "самой добросердечной в семье". Она получала "множество знаков внимания" от "кавалеров", и Элиза, — которая прекрасно разбиралась в подобных вещах, — полагала, что Кассандре, с ее внешностью и характером, не составит труда найти мужа. Проблему отсутствия приданого должна была снять ее привлекательность.

Кассандра и Джейн достигли половой зрелости примерно в пятнадцать лет — позже, чем это происходит с современными девочками-подростками, так как георгианский рацион был менее питательным. Георгианцы не любили обсуждать вслух подробности женской физиологии, но в жизни они, естественно, сталкивались с их проявлениями. Доктора рекомендовали лечить месячные боли валерианой или прикладывать "к низу живота пузырь, на две трети наполненный горячей водой".

Регулярные "боли внизу живота" указывали на то, что девушке пора под венец и рожать. Георгианская формула счастливого супружества содержала один важный компонент, который предшествовал влюбленности и венчанию. Отвечали за него, как правило, родители невесты, а его содержанием была проверка финансовой состоятельности потенциального жениха. Любовь из формулы либо исключалась, либо заменялась надеждой, что она возникнет позже, после свадьбы. Однако взросление Кассандры пришлось на очень интересный период в истории развития общества. Разумеется, в коллективном сознании и раньше существовало представление о том, что брак будет прочнее, если в его основе лежит любовь. Но за годы жизни Кассандры в этом представлении произошел заметный сдвиг: отныне возобладало мнение, что социальный и финансовый статус, при всей его важности, все же менее весо́м, чем совместимость будущих супругов.

До той поры на пути к шекспировскому "соединенью двух сердец"[24], как правило, вставали препятствия в виде семейных обязательств, финансовых согласований и физической способности женщины к деторождению (способность мужчины выполнять свою часть операции обычно сомнению не подвергалась). Вплоть до эпохи Просвещения долг перед Богом доминировал над стремлением найти родственную душу.

За век до того лорд Галифакс написал свое знаменитое "Назидание дочери" (1688), в котором предупреждал ее, чтобы даже не помышляла о самостоятельном выборе спутника. "Молодым женщинам, — писал он, — редко дозволяется выбирать самим; забота и опыт их друзей считаются более надежными руководителями, чем их собственные причуды". Книга выдержала семнадцать изданий, из чего мы делаем вывод, что она отвечала взглядам читающей публики на протяжении всего восемнадцатого века.

Соответственно, образцовая георгианская семья — такая, как семья мистера Остина, — беззастенчиво вмешивалась в матримониальные дела молодого поколения. Фактически практика сватовства породила сам жанр, в котором отличилась дочь мистера Остина Джейн. В 1741 году издатель Сэмюэл Ричардсон выпустил в свет пособие "Письма, писанные по особым случаям и в помощь избранным друзьям". Среди примерно 150 эпистолярных посланий, предложенных в качестве образчиков для копирования, много таких, где содержатся доводы как за, так и против предполагаемых брачных союзов. Мой любимый номер 70 — пример отцовского наставления дочери "не амурничать с пустым французишкой". Однако гораздо больше шокирует письмо, внушающее дочери, что она должна пойти под венец с женихом в годах, преодолев неприязнь. Есть и письмо, адресованное другу, замышляющему на старости лет повторно жениться, и содержащее совет не быть дураком.

Самое знаменитое в сборнике — письмо № 88, "от отца к находящейся в услужении дочери, по получении известия, что хозяин покушается на ее честь". Оно положило начало удивительному явлению, подарив Ричардсону, стяжавшему славу не столько в качестве издателя, сколько в качестве автора, завязку его самого известного романа. "Памела" — это история в письмах девушки-служанки, которую преследует домогательствами молодой хозяин. Следя за ее злоключениями на протяжении плюс-минус миллиона слов, мы, несмотря ни на что, понимаем, что судьба девушки сложится благополучно. Хотя хозяин и завлекает Памелу, и обманывает, и лезет из кожи вон, чтобы ее соблазнить, она стойко блюдет добродетель. В конце концов, пораженный чистотой девичьей души, он искренне влюбляется в служанку и женится на ней. Как в романе "Гордость и предубеждение", идущем в кильватере "Памелы", любовь торжествует над классовыми различиями. Мы видим, как чувство к порядочной девушке преображает богатого, но отталкивающего джентльмена, в результате чего образуется идеально гармоничная пара.