В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта

"Лакеи нахальны, — писал фермер в 1793 году. — Наверное, на них влияет Французская война". Несмотря на внимание Джейн к нуждам прислуги, по существу Остины не были на стороне тех, кто на них работал. "Обращайтесь со своим слугами с величайшей гуманностью, — говорилось в одном руководстве, — но если вы начнете с ними откровенничать, то распустите их и уроните себя". В целом Джейн с этим соглашалась. С ее точки зрения, Лидия Беннет ведет себя недостойно, когда бежит "похвастаться замужеством и показать обручальное кольцо двум служанкам и миссис Хилл". Просто Остины отличались от большинства нанимателей уровнем культуры. Они, например, не боялись разыгрывать в своем амбаре фарс "Высший свет под лестницей" — пьесу об усадьбе, где слуги передразнивают своих господ-аристократов. Смысл ее в том, что все мы, независимо от статуса — слуги — и ни один человек не лучше других:

Создала нас природа для общей юдоли.
Как глупцов-шаркунов не осмеивать, коли
В услужении мы, а они все — в неволе?

Течение жизни в пасторате сильно зависело от погоды. Она позволяла или не позволяла Джейн гулять по окрестностям. Заморозки приветствовались, так как они схватывали льдом непролазную грязь и давали Джейн свободу даже зимой: "На прошлой неделе я вовсю наслаждалась крепким бесснежным морозцем и в один из холодных деньков сама дошла до Дина. Не помню, чтобы мне когда-либо прежде случалось это делать". Поразительно, ведь Джейн любила ходить пешком, а до Дина было чуть больше мили. Судя по всему, молодые барышни редко совершали прогулки без сопровождения.

Зато дождь был сущим наказанием. Он "расквашивал" тропки и с утра до ночи держал девиц взаперти "в обществе друг друга с очень скудным набором книг и нарядов". Джейн, застенчивая в двенадцать, и в двадцать четыре не сделалась общительнее. Когда она гостила у своей подруги Марты в Ибторпе, девушки поняли, что не смогут нанести ответный визит шумному семейству навестившего их священника, так как "в этом приходе дорога от Ибторпа до пастората раскисает и становится еще более непроходимой, чем дорога от пастората до Ибторпа". Прелестные юные леди носили легкую обувь. Даже отправляясь в путешествие, Лиззи Беннет надевает туфли, которые не могут "уберечь… ноги от еще не вполне растаявшего снега". Но Джейн всегда обувалась практично и говорила о своих туфлях, что "в любом случае они всегда на низком каблуке". Ее и Кассандру иногда видели на стивентонских проселках в патенах — сабо на деревянной подошве, крепившихся поверх туфель с помощью железного обруча. Их племяннице Анне запомнились силуэты сестер, бредущих в своих патенах "по зимней слякоти". Патены были тяжелыми и громко цокали по твердому полу, так что в церквях вешали объявления примерно того же содержания, что взывало к прихожанам в Бате: "Смотрители убедительно просят не заходить в храм в грубых патенах". Племянница Джейн и Кассандры утверждает, что патенами "в те времена не брезговали даже аристократки", но мы сомневаемся, что в них щеголяла, скажем, Элиза.

Джейн любила ходить пешком. "Миссис Чемберлен очень вынослива, — писала она о приятельнице, — я с трудом за ней поспевала, но чтобы сдаться — ни за что на свете". Ее героини — тоже отчаянные поклонницы пеших прогулок: Лиззи Беннет перепрыгивает через ограду, чтобы попасть к своей больной сестре, Эмма Уотсон дает отповедь глупому аристократу, заявляющему, что леди должны ездить верхом, а не ходить пешком. "Не у всех женщин есть такое желание или средства, — парирует она. — Женская бережливость творит чудеса, милорд, но она не способна превратить маленькое состояние в большое".