В гостях у эмира Бухарского

Не дозжая верстъ пяти до Малека представилась намъ довольно рдкая зимой возможность любоваться степнымъ миражемъ. Поселокъ Малекъ, состоящій не боле какъ изъ тридцати домовъ, скучился на совершенно открытой и плоской мстности, около развалинъ древняго караванъ-сарая и красивой сторожевой башни въ форм минарета. Съ того пункта, откуда поселокъ впервые открылся предъ нами, его деревья и развалины съ башней казались какъ бы висящими въ воздух выше черты горизонта, которая между тмъ была видна совершенно ясно. Нсколько минутъ спустя стало казаться, что все это виситъ уже не въ воздух, а надъ широкою полосой воднаго пространства, какъ бы надъ большимъ озеромъ, въ которомъ смутно и совершенно какъ въ вод отражались очертанія древесныхъ группъ, высокихъ развалинъ и низенькихъ саклей. Все это представлялось такъ ясно, такъ реально, что человкъ незнакомый съ данною мстностью могъ бы съ полною увренностью подержать какое угодно пари, что Малекъ стоитъ надъ очень большимъ и широкимъ степнымъ озеромъ, чрезъ которое путнику предстоитъ неизбжная переправа. Съ дальнйшимъ приближеніемъ однако марево постепенно тускнло, расплывалось и наконецъ, когда мы очутились верстахъ въ двухъ отъ Малека, мстность и предметы приняли свою дйствительную форму.

Подъ Малекомъ снова открылись для глаза сады населеннаго прирчнаго раіона, тянувшіеся полосою верстахъ въ пяти влво отъ поселка. Самый же поселокъ состоитъ преимущественно изъ зазжихъ дворовъ съ лавочками для проходящихъ каравановъ.

И здсь, такъ же какъ нсколько дней тому назадъ на Караулъ-базар, опять пришлось намъ испытать грустное чувство при вид этихъ жалкихъ мазанокъ, обступившихъ великолпныя развалины двухъэтажнаго зданія съ порталомъ и боковыми вышками, построеннаго Абдуллахъ-ханомъ спеціально ради удобства путешественниковъ и каравановъ. Груды кирпичей, навоза и мусора среди его двора и вокругъ еще не развалившихся стнъ краснорчиво свидтельствуютъ о мудрой «государственной экономіи» Аштарханидовъ и Мангытовъ, и въ то же время стны эти, построенныя изъ хорошо. обожженаго кирпича и никогда не носившія на себ мозаичной облицовки, еще разъ служатъ живымъ доказательствомъ благороднаго вкуса Абдуллаха. Вс украшенія ихъ выведены изъ простыхъ кирпичей, а размры линій и контуровъ зданія полны изящной простоты и величія. Въ особенности хороша уцлвшая часть минарета, съ вышки котораго сторожевые сипаи нкогда наблюдали за безопасностью степи, а по ночамъ зажигали на ней огонь, служившій маякомъ для путниковъ, запоздавшихъ или заблудившихся въ степной пустын.

При възд въ поселокъ насъ неожиданно встртилъ «почетный караулъ» совсмъ особаго рода, составленный изъ вчерашнихъ батчей въ блыхъ чалмахъ и нарядныхъ пестрыхъ халатахъ. Выстроившись въ шеренгу, они отдали честь по военному и прокричали намъ что-то. Оказалось, что это знакъ предупредительности со стороны нашихъ приставовъ, вызванный якобы тмъ, что князь, только впервые присутствовавшій вчера на базем, похвалилъ пляску батчей, разумется, изъ вжливости, а пристава приняли это за наличную монету и, желая угодить посольству, распорядились отправить всю эту честную компанію впередъ, въ Кермине, гд она будетъ задавать намъ представленія вмст съ тамошними батчами. Я впрочемъ подозрваю, что желаніе «угодить» было только удобнымъ предлогомъ, а въ сущности пристава-любители имли въ виду не столько посольство, сколько свое собственное, да вдобавокъ еще и даровое удовольствіе.

Еще до възда въ Малекъ къ намъ выхали на встрчу двое придворныхъ чиновъ наслднаго принца Сеидъ-Абдулъ-Агата, сидящаго на Керминенскомъ бекств. Одинъ изъ нихъ былъ михмандаръ-баши (старшій камергеръ), на обязанности коего лежитъ пріемъ почетныхъ гостей, а другой — адъютантъ бека. Оба были одты въ форменные парчевые халаты при сабляхъ и сидли верхомъ на прекрасныхъ, легкихъ и богато убранныхъ карабаирахъ. Въ Малек они угостили насъ завтракомъ, посл вотораго въ полдень мы тронулись дале.

До Кермине оставалось еще два таша. Дорога шла гладкою степью, на которую порой выбгали на перерзъ нашему пути окраины зеравшанскихъ садовъ и селеній. Непрерывная полоса культурной мстности уже не скрывалась отъ взора, а напротивъ, подходила къ намъ все ближе и ближе. Мы прозжали мимо крайнихъ строеній и глиняныхъ оградъ этихъ кишлаковъ, затмъ снова вызжали на степь и прохавъ версту, другую, снова перерзывали заселенныя втви оазиса на ихъ окраинахъ, и такъ до самаго Кермине, куда прибыли около двухъ часовъ пополудни.

Городъ расположенъ среди открытой плоскости, верстахъ въ трехъ отъ Зеравшана. Общая панорама его весьма картинно обставлена горами Акъ-тау и Нуратинскимъ хребтомъ, коихъ снжно-скалистыя вершины даютъ ему очень эффектную декорацію съ сверо-востока. Съ западной стороны, откуда мы въхали, не предшествуютъ городу ни сады, ни предмстья: възжаешь сразу въ людную, торговую и довольно широкую улицу, въ перспектив которой вскор открывается впереди уголъ цитадели.