В гостях у Лешего

— Вот так, значица. При свете дня мы им мордой не вышли. Отворачиваются, плюются в нашу сторону, обзывают по-всякому. А как ночь наступает, так и бегут все: «Ой, матушка ведьма, помоги, корова доиться перестала! Ой, матушка ведьма, ребетенок вторую ночь плачет, не иначе соседка сглазила, помоги! Ой, госпожа ведьма, муж непутевый загулял, помоги!»…Тьфу на вас! И это ещё мы у них плохие! А сами, сами-то! Васька Косой надысь у Димки Хромого гуся украл? Украл! Я сам свидетель был! Я чтоль крал? Да ни в жисть чужого не возьму! И это я у них нечисть! Они крадут! А нечисть я! Ну что за люди! — возмущался домовой.

— Грешен человек! Грешен…. Людей злой дух испытывает. Ведь в чем смысл жизни человеческой? — Вступил с домовым в спор отец Никифор. — В росте духовном… — он многозначительно поднял указательный палец вверх. — А как ему, человеку, расти, если нет испытаний?

— Так и расти себе на здоровьице, пожалуйста, я против что-ли? Только к чему такие двойные стандарты? А то как на дороге встретят, так или словом святым приложат или крестным знамением гонят. А как нужда припрет, так с поклоном идут. Неча тогда и ходить…

В этот момент я все-таки решила выйти из дома:

— Спасибо, конечно, за хлеб и яйца. Но Вы мне лучше скажите, как бы мне в ближайший город попасть? Когда ближайший автобус?

— Так Алёшка на неделе поедет в столицу, вот с ним тогда и собирайся. А уж оттуда куда тебе надобно.

— Понятно. А почему вы меня в деревню не пустили?

— Ну так вид-то твой необычный, сразу видно — ведьма. А мы в деревню и прошлую ведьму нашу деревенскую Аграфену, не пускали. Глупости это, конечно, суеверия. Но люди в деревнях тем и живут ведь…

— Вот я и говорю, в деревню не пускали, а сами то и дело сюда шмыгали. Что ни ночь, то ни сна, ни покоя, — снова вклинился в разговор домовой Василий.

— А как мне с этим вашим Алексеем встретиться и договориться о поездке? — решила уточнить на всякий случай.

— Так я ему сам передам, не переживай, — ответил святой отец и продолжил. — А ты мне помоги пожалуйста, дело у меня… личное, — мужчина замялся, искоса поглядывая на домового, который стоял рядом и делал вид, что пытается приделать обратно к забору отвалившуюся штакетину.

— А я при чем? — Я непонимающе посмотрела на отца Никифора.

— Так мне Аграфена-то уж очень помогала, без неё и не знаю как бы я вообще… кхм….мог…

Домовой делал вид, что изучает калитку, но то и дело поглядывал в нашу сторону и даже шею вытянул, развернувшись к нам правым ухом.

Отец Никифор бросил несколько многозначительных взглядов на Василия и снова откашлялся:

— Кхе-кхе, может мы отойдём немного, — попросил он. — А то тут вот, — он указал на домового, — уши некоторые греют…

— Ой, больно мне надо ваши разговоры слушать! Да пожалуйста, — и Василий насвистывая пошёл в сторону дома.

— Так вот, — продолжил святой отец. — Дело у меня деликатное. Я..кхм… кхе, люблю это дело, вот сил нет как люблю. Знаю, грешен. Страсти мирские мне не пристало иметь… Все-таки сан… Да и так, что люди скажут… — он помолчал. — Да… Вот таки дела…Но с юношества люблю не могу я это дело. Как впервые попробовал, так и затянуло… Мог бы, хоть каждый день, ей-богу, каждый бы день ходил и…кхм. Вот. Но возраст… тяжело уже. Раньше как молодой был, так сутки напролёт мог. А теперь уже всё….А ведь хочется как раньше… Вот Аграфена мне и помогала. Она мне растирку давала и я прямо ух! как хорошо себя чувствовал. Прямо мог с утренней зорьки и часов до двенадцати смело! А как Аграфены не стало, так и я без неё уже не могу… А душа то страдает, душа просит… Да и тело…Кхм. Вот.

— А я то тут при чем? — я уставилась на святого отца.

— Так я ж и говорю. Мне Аграфена такую настойку давала, что я всю ночь мог…

Глава 8.О тайнах священника и секретах приворота

Эля

— А я то тут при чем? — я непонимающе уставилась на святого отца.

— Так я ж и говорю. Мне Аграфена такую настойку давала, что я всю ночь мог рыбу ловить. Сяду на бережку, а как поклёвка идёт, так быстро вскачу да как подсечку сделаю, а там — карп! Вот такой! — мужчина развел руки в стороны. — И ведь колено не болело. А то нынче, если чуть сырость али остыну, так все, хоть волком вой! А уж про рыбалку я и вовсе забыл. А так хочется… как раньше…., - батюшка глубоко вздохнул. — Сидишь, плотва играется, а тут глядишь, повело! Дерг! А там — карась! Эх… Мне бы чего для колена, а? Ты уж не серчай, что днём-то прогнал. Я же священник, не могу же я при людях ведьму в деревню пустить. Эх. А с Аграфеной-то мы дружили. Я ей карасиков заносил… Помню нажарит она их, и сидим, чай пьём с мёдом липовым… — Отец Никифор мечтательно закрыл глаза. — У меня ведь тут пасечник знакомый, мёд у него отличный… Вот мы и сидели, чай пили… Ох, хорошие времена были…