В гостях у Маши Роговой (СИ)

Остальные рассмеялись, и даже стоявшая неподалёку Лара усмехнулась.

А Машка решила, что пора уже возвращать позиции(хоть попытаться), не ронять лицо, и выступила:

— Ой, да я в шахматах лучше тебя, кретина.

— Да ну? Спорим? — Морозов протянул ей ладонь, — через час аудитория пятьсот третья освободится, и сыгранём там. А кто проиграет… ну, тот по универу голый пройдётся.

Машка замялась, но потом услышала шёпот кого-то из одногруппниц «Лошара, только выебонить и может», и резко, потому что гордость заиграла, пожала руку и сказала:

— Идёт.

— Ну всё, пиши завещание, — усмехнулся Морозов, и Кристина захихикала.

— Ты хоть в шахматы-то играть умеешь? — Спросил у неё Блэквайтер, когда они шли по коридору первого этажа к вестибюлю вдвоём с подругой.

— Ой, да чё там уметь-то… хоп, хоп, и всё. Слоны, носороги… или кто там? Ну я умела, повспоминать просто надо.

Ну да, она безнадёжна… это надо признать.

Теперь точно опозорится на весь универ.

Но мысли её прервала стоявшая в вестибюле болтушка Вера с коробкой в руках, которая кричала:

— Народ, делаем ставки, делаем ставки! Морозов играет в шахматы с Машей Роговой! Давайте, давайте, кладите купюры. Можно даже ставить, на какой минуте Рогова залажает.

Быстро подойдя к ней, Машка запротестовала:

— Э, слышь, Вер, ты чё тут творишь? Ты чё, ставки против меня делаешь?

— Ой, ну ты чё, Маш, ставки другие делают, — тут же попыталась оправдаться Вера, которую явно застали врасплох, — я-то конечно за тебя.

Тут к ним подбежала Лена, ещё одна Машина подруга-активистка, которая положила двести рублей в коробку и сказала:

— Вер, записывай, двести рублей за Морозова.

— Лен, ну ты-то хоть меня поддержала бы! — Возмутилась Машка.

Лена тут же театрально искренне посмотрела на Рогову, положив руки ей на плечи, и сказала:

— Ну ты что, Маш, я-то за тебя, конечно, это уж я так, чтоб мы на ставках поднялись.

И подмигнула Машке, которая устало вздохнула, отойдя от неё к Блэквайтеру и захныкала:

— Ну в меня что, вообще никто не верит?

Блэквайтер не успел ответить, как к ним подошла Аня, которая мило улыбнулась Маше и спросила:

— Ма-а-аш… займёшь мне сто рублей на ставку?

— Ну хоть кто-то! Конечно, Ань! — Обрадовалась Машка и, вытащив из рюкзачка сторублёвую купюру, вручила её подруге, — вот, держи.

— Спасибо, — кивнула ей Аня, после чего подошла к Вере, — сто рублей на Морозова.

Машке завопить захотелось.

Отвернувшись от них, она недовольно фыркнула, скрестив руки на груди, и постояла так, всё больше начиная кипеть.

— Слушай, Лёш… а в универе вообще есть какой-нибудь шахматный кружок?

— Ну, вроде был где-то.

— Веди.

В шахматном кружке, оказавшемся совсем небольшой комнаткой в библиотечном корпусе и больше напоминавшем собой Мавзолей, так тут было тихо, сидел лишь один бледный кудрявый паренёк в потных очках, одетый в рубашку с кардиганом и деловые коричневые брюки, походивший на типичного такого задрота, и игравший в шахматы сам с собой.

Машка с Блэквайтером аккуратно вошли внутрь, а ботан даже не обратил на них внимания.

Машка тихо прошептала другу:

— А тут тихо… ладно уж. Подожди-ка здесь.

После чего она, включив милую девочку и кротко поздоровавшись, села напротив ботана и протянула руку:

— Я Маша.

Ботан выпучил глаза, будто не веря своим глазам: с ним здоровается живая, да ещё и красивая девушка!

Блэквайтер, к слову, тоже не верил.

— Семён, — сказал ботан, пожимая Машке руку.

— Слушай, Семён, а ты не мог бы мне помочь? Я просто очень-очень хочу научиться как можно скорее играть в шахматы, но я чё-то в этом плане такая дурочка, — хихикнула блондинка, — ты бы не мог меня научить играть и всяким там секретным приёмам, благодаря которым можно ловко выиграть? Только побыстрее? За час???

— Э…

— Пожалуйста, Семён, — протянула Машка, положив свою руку на его, из-за чего ботан чуть не подпрыгнул, — ты моя последняя надежда.

Семён закивал.

А Блэквайтер, весь напрягаясь, подумал, что раз уж такое дело, он тоже ведь мог бы научить Машку играть в шахматы… если бы она и его за руку взяла.

В это время Кристину, совсем поехавшую на своей мести Машке непонятно за что, ведь она в глазах других во всём её обходила, ждал самый настоящий удар судьбы.

Дело в том, что она так волновалась за парня, беспокоясь, что он проиграет, что решила совсем уж сильно подставить Машу: выкрасть телефон из сумки преподавателя из деканата и подложить его в рюкзачок Машки, чтобы потом её же и обвинить преподу, сказав, что она видела, как Машка рыскала по её сумке.

«Идеально», — говорил ей мозг, — «кто знает, что этой рогатой дуре за это будет. Может, её вообще исключат? Пусть дура порыдает».

Но вот в момент, когда она, убедившись, что вокруг никого, прокралась в деканат и начала рыскать по сумке преподши, та, забыв здесь кошелёк, вернулась и с удивлением уставившись на Кристину, спросила:

— Что здесь происходит?

Кристина с телефоном, который она только что сжала в руке, резко обернулась к ней и…

Раскрыла рот от изумления.

— Блять, — вырвалось из её глотки.