В гостях у спящих. Лесовик (СИ)

Но все эти системные описания, на мой взгляд, были слишком скупы, ведь самое главное в борще не характеристики, а вкус, а про него там ни слова. Даже, честно говоря, немного расстроился. Ну да ладно, теперь можно и за шитьё взяться, где там наш Степашка? Степашка обнаружился рядом с котлом, не иначе на запах прилетел. Правду говорили тётки из деревни, где мы с дедом крупы покупали: главное приворотное зелье — это борщ, на него любого мужика приворожить можно, если правильно сварить да подать хорошо. Собственно все были уже тут и трескали вовсю, в том числе и эльфы. Никто не прыгал, никто не добывал руду, все ели. И это несмотря на то, что с момента прошлого приёма пищи прошло всего-то три с половиной часа.

— А я?.. А мне?.. — едва не со всхлипами донёсся жалобный голос Хрюши. Ну вот как я мог забыть про секача, бессердечная я скотина? Тут же отыскал какую-то стороннюю посудину, куда и нагрузил от души несколько порций.

— Лицо, надо бы ещё баночек каких-нибудь, чтобы разливать порции и складывать вдоль стены для хранения.

— Угу, — шевеля челюстями, пробурчал тот.

— И печь надо бы сделать.

— Угу…

— И сковороду принести

— Угу…

— И ты мне миллион золотых должен.

— Угу… Чего??? — возмутился эльф, когда осознал последнюю фразу, — С какой это радости?

— Ну ты так активно соглашался, что грех было не воспользоваться моментом…

Ко мне подошёл тролль и, смахнув несуществующую слезинку с глаза, обнял меня:

— Я тобой горжусь, ты истинный ученик тролля. Пусть нет у тебя благородной шерсти платинового оттенка и ростом ты не удался, но в тебе есть истинное чувство юмора. Так держать!

Тролль в порыве нежности обнял меня так, что у меня кости затрещали. После этого нас обоих опалило огнём. Мне-то уже привычно, а троллю пришлось несладко. У них вроде как чувствительность к огню повышенная. В общем, его благородная шерсть платинового оттенка во многих местах выгорела, прежде чем ему удалось сбить пламя.

— И что это было? — с явным наездом поинтересовался он.

— Мой костюмчик усовершенствовали, — просто ответил я.

— Пожалуй, не хочется мне тебя больше обнимать. Ты, конечно, молодец, но мне моя шкура чрезвычайно дорога, хотя бы из чувства прекрасного.

— Ох, какие нежности: обнимашки, муси-пуси, ня-ня-ня, ми-ми-ми, — улыбаясь во все тридцать два зуба, просюсюкал Сирано.

— Уймись ты уже, не видишь разве: у них любофф, — это уже Грум Бараш присоединился.

Степашка не стал заморачиваться, подошёл к ним и стукнул их лбами. После чего бар их жизни просел где-то на четверть, думается, приложил он их очень неслабо.

— Почувствуйте нашу любовь, — поделился с ними частичкой своей теплоты Степашка и принялся за новую порцию.

— Похоже, Степашка не в восторге от ваших намёков, — заметил Бармаклей, — Лесовик, а что он, кстати, сказал?

— Он сказал: «Почувствуйте нашу любовь».

Сирано переглянулся с Грум Барашем, после чего выдал:

— Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь…

— Это откуда? — поинтересовался Грум Бараш, потирая шишку на лбу.

— Грибоедов: «Горе от ума», — ответил я вместо Сирано.

— Ну надо же! — всплеснул тот руками, — Вот откуда ты такой интересный нарисовался? Современные цитаты ни в какую, а классику всю чуть ли не наизусть знаешь? Ты что, в монастыре жил с уклоном в русскую литературу?

— А может он живёт отшельником в библиотеке? Там же телевизоров нет… — высказался Грум Бараш.

— Нет, маловероятно, — заметил Бармаклей, — Да и потом, библиотек нынче осталось настолько мало, что пускать кого-то там пожить вряд ли будут. И библиотекари чисто звери: нельзя шуметь в библиотеке; с книгами обращаться бережно, пальцы не слюнявить при переворачивании страниц; в читальный зал в грязных ботинках нельзя и в библиотеку тоже; как вам не стыдно настолько задерживать книгу, её же и кроме вас много кто хочет прочитать, вы не один; эта книга только в читальном зале!

Надо думать Бармаклей перечислил всё, что он выслушал при посещении библиотек. Судя по всему, у него много накопилось… К нему подошёл Сирано, мягко приобнял за плечи и утешающее сказал:

— Не переживай, друг, им уже отомстило время. Их поголовье неуклонно сокращается, эти злобные существа вымирают, и их скоро занесут в красную книгу. Жизнь оказалась к библиотекарям безжалостнее, нежели они относились к тебе. Так что ты, можно сказать, отомщён самим провидением.

Бармаклей раздражённо вырвался из объятий друга и начал отповедь:

— По-твоему это смешно? Библиотекари, конечно, злыдни ещё те, но они просто защищали книги. Книги для них — нечто святое и беззащитное, а ты над этим стебёшься. Эх…

Бармаклей махнул на Сирано рукой и, подхватив свою кирку, побрёл к жиле. Сирано почти тут же отправился за ним. Что-то они ещё обсуждали, но слышно не было, да и не прислушивался я особо, тем более что Степашка уже наелся и собрался уходить.

— Куда собрался?

— Туда, — тролль ткнул в направлении зала, где он гонялся за эльфами.

— Мерки-то я с тебя до сих пор не снял.

— Ах да, мерки. Ну давай, снимай свои мерки.