В гостях у тетушки Клио

культур: еврейско-ашкеназской (от Льва бен Бецалеля до Кафки и Макса

Брода), немецкой (вспомним хотя Райнера Марию Рильке) и, конечно, аборигенной чешской (Сметана, Гашек, Чапек).

Как можно судить, особых трений между славянами и мигрантами-

немцами в раннем Средневековье не было. Собственно, национализм и

национальные конфликты всегда появляются на пороге Нового Времени

одновременно с нациями, т.е с единым рынком и национальным

самосознанием. Конечно, такой процесс не может идти совсем без

конфликтов, но немецкие колонисты и территориально, и в сфере

ремесел и торговли занимали те ниши, где чехов еще не было. Была, конечно, как и по всей Европе, дискриминация евреев, доходящая до

погромов, но этим в то время никого удивить нельзя. Действительно

реальным противостояние славян и германцев стало при Яне Гусе, резко

выступившем против папского Рима и в защиту чешского языка. В

основном, немцы продолжали быть католиками, а очень многие чехи

стали гуситами, от фанатичных коммунистов-пикартов до умеренных

чашников. Католическая Европа направила в Чехию пять крестовых

походов, а гуситы-табориты под предводительством гениального

полководца Яна Жижки и второго великого гетмана Прокопа Голого

совершали ответные карательные экспедиции в Польшу вплоть до

Данцига, Саксонию, Моравию и Австрию.

Совсем испортила отношения битва при Белой Горе, полностью

покончившая с чешской независимостью, но надо помнить, что на

114

В гостях у тетушки Клио

чешской, она же протестантская, стороне было немало немцев, а на

католической стороне было не так мало чехов. После этого Габсбурги

довольно плотно прикрыли всякий более или менее свободный голос по-

чешски. Понятно, что «дружбы народов» это не добавляло.

К началу

XIX

века,

«Чешскому Возрождению»

все пограничные территории

вдоль рубежей с Австрией,

Баварией,

Саксонией,

Силезией были практически

полностью

заселены

германцами. Богемию как

будто окружил воротник из

немецкоязычных районов.

При этом цивилизованные

городские немцы из Праги и Брюнна себя с жителями пограничья не

отожествляли. Конечно, кашперские полуграмотные горцы, крестьяне и

шахтеры с их диалектом, имеющим мало общего с языком Шиллера и

Гёте, не могли равняться с интеллигентами, купцами и ремесленниками

из региональных столиц.

У чешских славянофилов-австрославистов в ту пору не было далеко

идущих политических требований. Все, чего они хотели, это некоторого

уравнения прав для их языка в судопроизводстве и администрации плюс

богемско-моравская автономия. Были, конечно, гордые призывы к

уничтожению немцев и слиянию « славянских ручьев в русском море». Но

из Москвы, а не из Праги. Это понятно, состарившаяся монархия

Габсбургов выглядела как сравнительный национальный рай по

сравнению с соседними молодыми хищниками в Берлине, Турине, Белграде или Санкт-Петербурге. Собственно, наследник престола тот

самый эрцгерцог Фердинанд, убийство которого в Сараеве было

сигналом к мировому пожару, тоже был сторонником именно мирной

автономизации областей империи.

Но вот таким образом Австро-Венгрия подошла к своей последней войне.

Если для Франции, Германии, Великобритании, России, Японии это была

война за передел мира, за колонии, спорные территории, экономические

преимущества, то для Австро-Венгрии это была война за выживание.

Мало у кого были сомнения, что эту схватку двуединая монархия может

не пережить. Нельзя забывать, что для нее это была в первую очередь

война против славянской Сербии. Ну, в большой мере спровоцированная, но все же агрессия против Белграда. Тем не менее, подавляющее

большинство чешских и словацких политиков были лойяльны к

Шенбруну и престарелому императору. Если помните, даже у

совершенно отвязанного Гашека в написанном уже после войны романе в

качестве претензии к Габсбургам выставлено главным образом то, что

« Король не короновался». В переводе на простой язык это означает, что

115

Сергей Эйгенсон (Марко Поло)

Чешское королевство не стало равноправной частью империи наряду с

Австрией и королевством Венгерским. Такое впечатление, что

превращение монархии в триединую вполне бы всех устроило.

Только несколько совсем уж, говоря современным языком, экстремистских чешских и словацких политиков во главе с депутатом

рейхсрата Томашем Масариком перебрались на территорию противника, в Париж и начало агитацию за революцию и независимую Чехословакию.

В эту же сторону работало и поведение чешских и отчасти словацких

полков, которые часто с удовольствием сдавались войскам Антанты и