В.Грабин и мастера пушечного дела

Проверена работа технологического сектора ОГК в цехе № 8 по изготовлению цилиндров для противооткатных устройств и установлено: начальник Каныгин скрыл свои про-

178

изводственные возможности и главным образом на замене электросваркой пайку оловом закрышек цилиндров. Об этом он не записал в журнал для учетно-контрольного подотдела. Каныгин скрыл экономию олова и времени на изготовление цилиндров ради большой премии.

После доклада по «штаб-карте» я сообщил об этом случае генералу. Он тотчас же вызвал помощника по общим вопросам Б.В. Андронова и приказал за август Каныгина к премии не представлять. И впредь все списки на денежные поощрения работников ОГК давать на визу начальнику 12-го подотдела. Я не ожидал, что проверка вызовет у Грабина такую жесткую реакцию. О случившемся Каныгин немедленно сообщил своему прямому начальнику Шефферу, который являлся первым заместителем Грабина.

8 августа. Пятница

Дмитрий Иванович в начале рабочего дня, оставив все дела, сам пришел ко мне. «Мы крепко задели его любимчика», - мелькнула мысль. Его красивое лицо с часто мигающими карими глазами выражало негодование. Мы знакомы более шести лет, и таким его я никогда еще не видел.

- Почему вы о делах моей епархии доложили прямо Василию Гавриловичу, не поставив меня в известность?

- Я поступил так, как мне предписано приказом.

- Но мне-то могли сказать!…

- Во время отсутствия главного конструктора я полностью в вашем распоряжении.

- Ну-ну! Надеюсь, исправитесь. Я все-таки первый заместитель, - напомнил он. - А не то, знаете, я какой, - и, дружески улыбаясь, взмахнул правой рукой и как тесаком рассек перед собой воздух: - Как дам, так и до пупа! Ладно, шучу…

Контроль и учет - серьезное дело. На первых порах у нас появилось много явных и скрытых недоброжелате-

179

лей. Любая проверка всегда задевает личные интересы. Как-то, кстати, во время очередного доклада Грабину о выполнении графика я полушутя сказал ему об этом случае.

- Если уж, Василий Гаврилович, ваш заместитель посулил рассечь меня до пупа, тогда чего же можно ждать от других?

Главный смолчал и углубился в показания «штаб-карты». Когда он читал, слегка наклонив голову, лицо его выглядело особенно суровым. По данным учета никаких замечаний не сделал. Привычным движением руки нажал кнопку звонка, и тотчас же вошла секретарь. Грабин попросил принести две бутылки пива и три стакана. По внутреннему телефону он вызвал Шеффера.

За окнами большого кабинета от августовской жары и заводского шума все изнемогало. С западной окраины города из-за леса один за другим доносились глухие звуки контрольных выстрелов пушек, родившихся за сутки.

Генерал попросил Дмитрия Ивановича открыть бутылки и разлить пиво в стаканы. Загадочно молчит, но, как всегда, выдержан и спокоен. Главный встал, и мы тоже. Переложив стакан из правой руки в левую, он обратился ко мне:

- Вы знаете, Андрей Петрович, какой у нас Дмитрий Иванович? Как даст, так и до пупа! - Грабин приподнял правый увесистый кулак. - А я, Дмитрий Иванович, - сердито глядя в глаза Шеффера, - так могу ударить, что мозги вылетят на мостовую. Кто тебе дал право не выполнять мой приказ? Кто? У нас наводят порядок, а ты этому мешаешь!

- Я, Василий Гаврилович!… - смешался Шеффер.

- Дай мне высказаться до конца, а потом и тебе слово. Подотдел контроля и информации - мои глаза и уши! А ты хочешь надеть на них шоры. Мы - в первую очередь, я и ты - должны поддерживать новое!…

Грабин чокнулся с нами:

180

- За ваше здоровье, други! - и медленно выпил пиво. - Теперь, Дмитрий, Иванович тебе слово. Только не пытайся оправдываться.

- Василий Гаврилович, я рекомендовал бы внести поправку в положение о двенадцатом подотделе.

- Именно?

- Расширить его права, возложив на него обязанности диспетчерской службы.

- Тогда у нас, - Грабин перебил Шеффера, - не будет того, что мы имеем. Двенадцатый подотдел дает фотографически точную «штаб-карту», на которой видны плюсы и минусы не только ОГК, но и всего завода. А уж принимать решения по ним - это, Дмитрий Иванович, моя и твоя обязанность…

11 августа. Понедельник

В третьем часу пополудни Грабин позвонил мне домой и пригласил зайти. Василий Гаврилович одет по-домашнему. По сосредоточенному, немного суровому лицу невозможно понять, для каких дел я понадобился. Прошли в его кабинет. Сели за стол. Легкий пар курился над стаканами горячего чая, распространяя по комнате приятный аромат. Чай солнечной Грузии теперь редкость в нашем быту.

- Отхожу от ночной суматохи. Столько неотложных задач после разговора с товарищем Сталиным, а мысли скачут…

В эту минуту Грабин показался мне молодым Тарасом Бульбой. Он будто только что вернулся из похода на шляхтичей, искупался в Днепре и с устатку пьет малиновый напиток. Грабин выждал немного и, отхлебнув два глотка горячего чая, сказал:

- Вчера за полночь пришел домой из ОГК. Только встал под душ, как сообщили с завода, что к телефону вызывает Москва.

181