В.Грабин и мастера пушечного дела

Паровоз, как рабочий конь на подъеме в гору, дышал всей грудью. Казаков представил генералам старого кочегара И.А. Дребезгова. Тот и другой пожали ему руку.

- Здравствуйте, Иосиф Андреевич, как вы себя чувствуете?

- Терпимо, Василий Гаврилович…

- Ну вот и отлично. Нам сказали, у вас уже все готово?

- Только осталось открыть вентиль…

- Ну что же. Мы просим вас…

Наступила торжественная минута. Мы услыхали легкий шорох и шипение. Пар поступил в отопительную сеть. Тепло! Нет слов, чтобы передать чувство моей радости. Среди нас не было человека, у которого бы не сияла на лице улыбка! Тепло! Как долго мы его ждали.

Казаков и Батин обещали генералу после Нового года подать пар в механические цеха и поднять в них температуру не меньше чем до 14-15 градусов.

Паровозы - рабочий, дымивший вовсю, и резервный, будто не довольный своим бездельем - казалось, подпирал друга. Пар уже дошел до чугунных радиаторов инженерного корпуса. Время от времени раздавались звуки, напоминавшие отдаленную стрельбу из пулемета. Это пар пробивался через сплетение труб.

10 декабря. Четверг

Встречать людей из Сибири Грабин поручил Мендзержицкому. Парторганизация в помощь выделила четырех коммунистов: из сталинградцев капитана-артиллериста Сергея Матвеевича Колесникова и конструктора Рашата Фомудорахмановича Черкасова, из ленинградцев - главного механика Александра Ивановича Казакова и начальника модельного цеха Александра Иосифовича Дарьина. Волнуюсь, хочется, чтобы все было хорошо. Но в живом

253

деле, тем более таком большом, как наше, предусмотреть все невозможно. Спешу проверить временное жилье в инженерном корпусе. На улице Вокзальной из подвалов трех каменных домов уже выведены печные трубы. Дежурные чугунные печурки с полночи согревают общежития. Колотых дров завезено на четверо суток.

Заглянул в будущий ремонтно-механический. Столовая на триста посадочных мест готовит первый обед на 250 человек. А вдруг людей приедет больше? Заведующая столовой Мария Васильевна Ягодкина заверила, что она быстро изыщет возможность накормить до трехсот человек. Спешу на Первомайку. В достраивающейся столовой меня встретила ее хозяйка - коммунистка Клавдия Георгиевна Руднева… Седая голова ее заметно выделялась из женщин-строителей. Срочность работ всем очевидна. В бараке дым и пар застлали окна. Пахнет сырой глиной. Рабочим помогают конструкторы и технологи. Они отделывают кухню.

Зашел за Мендзержицким. До прихода электрички осталось двадцать минут. Спешим. По дороге Мендзержицкий передал мне, что Василий Гаврилович звонил ему и просил передать, чтобы я лично встретил Михаила Михайловича Розенберга.

Точно в одиннадцать электричка плавно остановилась на станции Подлипки. Началась высадка «юргинцев». На деревянную платформу полетели тяжелые узлы с бельем и одеждой, чемоданы и саквояжи. Небывалое оживление, которое необычно в нашем по-деревенски тихом городке.

По рассказам Василия Гавриловича я сразу узнал Розенберга. Он одиноко и неподвижно возвышался над толпой радостно голосивших людей. В левой руке у него небольшой сверток, у ног мешок с вещами. Он безуспешно пытался из обрывка старой газеты свернуть папиросу. Одет не по сезону в ветхое серого драпа пальто. Его высокая и тонкая шея наспех замотана в старую шаль. Неопределенного цвета острая бородка, глаза светлые и холодные. В них нет живого блеска. Я представился ему и предложил

254

знаменитому конструктору артиллерии «Беломор». Он с удовольствием взял папиросу и, прикуривая от моей зажигалки, молча улыбнулся. От помощи нести его узел Михаил Михайлович отказался.

- У меня есть кому помочь, - отшутился он. - Знакомьтесь! Это супруга Евгения Ивановна и сын Олег.

Худая и до предела изможденная женщина чуть заметным кивком головы поприветствовала меня. Олег - паренек лет пятнадцати - с интересом рассматривал каменные дома за постройками путейцев и завод с высокой бездействующей трубой.

После санпропускника я проводил Розенбергов в комнату. Это угол в первом этаже инженерного корпуса, отгороженный куском брезента. В нем уже стояли три койки с соломенными матрацами и подушками. Они заправлены старыми хорошо простиранными простынями и новыми байковыми одеялами. У стены ящик вместо стола и топчан из сосновых реек. Я попросил Розенбергов располагаться и чувствовать себя как дома.

Бухгалтер Валентин Николаевич Шулаков - хранитель продуктовых карточек - пришел заменить рейсовые карточки на местные постоянные.

Питание в нашей столовой «юргинцы» посчитали роскошным. Вечером при свете свечей весь нижний этаж инженерного корпуса ожил и заговорил, превратившись в цыганскую веселую стоянку. Зашел навестить Розенбергов. Они и их соседи - семья Бориса Коробова - вместе пили чай. У новоселов претензий нет. Встречей, жильем и питанием все довольны. На какие-либо неудобства никто не пожаловался. Паровоз хорошо грел помещение. Наше жилище, как мне говорили первые поселенцы, было куда чище и главное - теплее, чем общежитие в Юрге.