В гуще чужих ощущений

Мою бывшую жену зовут Дженнифер. У нас есть дочь, Саманта. Ей сейчас девять. Мы с ней видимся очень редко. Дженнифер хотела лишить меня родительских прав. Единственное, чего я добился в суде, – права на два свидания с дочерью в месяц. Я сразу понял – у Дженнифер скверный характер, но не предполагал, во что это выльется. Я любил ее. Не буду отрицать – я тоже не сахар: постоянно рискую жизнью, а после очередных подвигов напиваюсь. Ну и, конечно, бывают случайные связи. Когда носишься по всему миру, всякое может случиться. Но я всегда приезжал в конце концов домой, проводил там неделю или две, с удовольствием общался с дочерью. И ставить вопрос так: «Либо семья, либо эта работа», было необоснованно. Где я еще смогу заработать такие деньги? Я пытался объяснить ей это. Не поняла. Подала на развод. И получила желаемое. Нас развели. А когда я попытался, как прежде, видеться с дочерью в промежутках между очередными сенсосъемками, добилась судебного решения, ограничивающего мое общение с дочерью двумя встречами в месяц. Не более пяти часов каждая.

Очень скоро я почувствовал, что Саманта стала относиться ко мне сдержаннее, не проявляла особой радости при моем появлении. Похоже, Дженнифер настраивала ее против меня. А что я мог с этим поделать? Нашептывать дочери во время наших редких встреч, какая противная женщина ее мать? Это было бы глупо и мелко. Тем не менее, перспектива мне виделась нерадостной – дочь вырастет, впитав плохое отношение ко мне, будет уклоняться от встреч со мной. Мы станем совсем чужими людьми. Поэтому я старался быть интересным ей, при каждой встрече рассказывал о моей работе, о последних съемках, о достопримечательностях тех мест, где недавно побывал. Я жил надеждой, что через несколько лет Саманта поймет нечто важное о жизни, что пока еще не понимает, и мы снова станем друзьями.

Вечером я сел на самолет и полетел в Чикаго. Переночевал в гостинице. Около двенадцати приехал к дому, в котором теперь проживала Дженнифер со своим новым мужем и Самантой. Я вышел из машины в ожидании дочери. Стоял на тротуаре, спокойно поглядывая по сторонам. Моя бывшая жена знала, что я приеду сегодня в полдень – я звонил ей накануне.

Саманта вышла через несколько минут, невозмутимо произнесла: «Привет», подставила щеку для поцелуя. Мы устроились на заднем сиденье такси, она помахала матери, замершей в дверях. Машина тронулась. Водитель знал, куда нам надо.

– Чем на этот раз ты занимался? – поинтересовалась дочь.

– Прыгал с самолета.

– С парашютом?

– Сначала – без. А потом Майкл догонял меня и давал парашют. Так что приземлялся я на парашюте.

– А если бы он не успел?

Я добродушно покачал головой.

– Такого не могло быть. Мы профессионалы. Все рассчитано по секундам. Хотя, конечно, все на пределе.

Помолчал, она спросила, повернув ко мне голову: – Тебе не было страшно?

– Немного. – Как объяснить ей, что я специально имитировал страх, чтобы сенсозапись была ярче. – А снимали мы на этот раз неподалеку от Сакраменто. Знаешь такой город?

– Не помню.

– Это столица штата Калифорния.

– Лос-Анджелес в этом штате?

– Да.

Через полчаса мы подъехали к пристани, расположенной на берегу озера Мичиган. Там ждал нас катер. Я заказал его по интернету – Саманта давно хотела покататься по озеру.

Катер был большой, с просторной каютой, с палубой, на которой стояли шезлонги. Он пустился в плавание, как только мы взошли на борт. Мы довольно далеко отошли от берега. День выдался прекрасный. Мы пили холодную кока-колу и смотрели на яхты, сновавшие поблизости, на чаек, увлеченных какой-то своей жизнью. Потом мы плавали вдоль берега, а покинули катер поблизости от центра города, пообедали в ресторане, прогулялись по парку рядом с художественной галереей, наполненному странными неуклюжими скульптурами, после чего поехали назад. Без десяти минут пять Саманта вышла из такси возле дома, небрежно махнув мне рукой, направилась к двери. Я старался выполнять предписанные условия, чтобы не дать Дженнифер возможности окончательно лишить меня свиданий с дочерью. Но делал все, чтобы не общаться с бывшей женой.

Вечерним рейсом я вернулся в Лос-Анджелес, и на следующий день мы с Майклом засели за проработку новых проектов. Полицейский, попавший в бандитскую засаду, нас не заинтересовал. В этом особого класса не покажешь. Другое дело пожарный, оказавшийся в огненной ловушке. Человек, погруженный в пламя, – весьма эффектно. Важно, чтобы появилось ощущение гибельного всепожирающего жара, поглотившего жертву. Подводник, гибнущий в лодке, тоже неплохо. Неуклонное поступление воды, затопляющей отсек, неминуемо грозящей смертью. Капитан «Титаника» погибал иначе. Вполне можно было поработать над ощущениями водителя, находящегося в машине, сорвавшейся в пропасть, хотя подобные сенсозаписи уже были. Тут могла идти речь только о большей достоверности ощущений.