В гвардейской семье

вспомнил косарей — двух стариков, инвалида, подростков, женщин. Из-под нахмуренных бровей глядели

усталые глаза. Я понимал, что каждый из этих людей трудится за десятерых. Им предстояло очень много

сделать, чтобы возродить землю, которую еще недавно топтал враг. Им нужна была Победа. Нужна как

можно скорее. И кто знает, — думал я, — быть может, от меня, от того, будет ли моя сегодняшняя атака

удачной, зависит, вернется ли домой муж молодки, помахавшей нам вслед белой косынкой, когда

штурмовики пошли на взлет...

...Высота тысяча сто метров. Первая пара ведущей шестерки перестраивается в правый пеленг. Все

выполняют тот же маневр. Значит, — до цели близко.

Вот уже первая шестерка устремилась в атаку. За ней — вторая. Вокруг самолетов рвутся снаряды.

Гулко застучало сердце. Еще несколько секунд — и я тоже атакую цель. Внизу, если продлить взглядом

линию пикирования второй шестерки, видны солнечные «зайчики». Так и есть: вражеские самолеты...

Они стоят группками вокруг перелеска, окаймляющего желтую поляну.

Вслед за командиром ввожу и свою машину в пикирование. Ведущий наносит удар реактивными

снарядами. Я тоже нажимаю кнопку «РС». Через две-три секунды вражеские самолеты исчезают в темно-

серых облачках взрывов.

Внимательно слежу за ведущим. Он выводит самолет из пикирования, тут же открываются люки его

«ильюшина», [42] и из самолета темными каплями падают бомбы. Я дважды нажимаю кнопку сброса

бомб, и мой штурмовик, слегка подпрыгивая, тоже освобождается от бомбового груза.

После этого выполняем левый разворот и, набрав высоту, уходим. Смотрю вниз: над стоянками

вражеских самолетов клубится дым, сквозь который просвечивают оранжевые языки пламени. Сомнений

нет: после наших эрэсов и бомб от фашистского аэродрома осталось только название.

Занимаю свое место в боевом порядке. Первые две шестерки еще раз заходят на цель. Тут и там

вспыхивают разрывы: это открыли огонь вражеские зенитки, прикрывающие аэродром. Вот и мы

проносимся сквозь гущу серо-черных «шапок». В кабине запахло пороховой гарью.

Командир длинными очередями ведет огонь из пушек и пулеметов. Я делаю то же самое — и ритмичная

дрожь пробегает по самолету. Внизу появляется еще один очаг пожара.

Снова выходим из атаки влево с набором высоты. «Телохранители» старательно опекают нас, зорко

всматриваются в небесный простор. И вдруг «яки» исчезают. Что такое?

— Прикрой, атакую! — слышу в шлемофоне чей-то голос. Значит, истребители прикрытия вступили в

бой.

Высота — семьсот метров. Наша пара занимает место слева от ведущего группы: этим увеличиваются

огневые возможности шестерки. Идем домой. Задание успешно выполнено, и это радует меня. Все

хорошо, потерь нет!

Но что это? Звенящий удар. Машина накренилась влево, затем стала резко снижаться. Отклоняю ручку

вправо — крен исчезает. Но угол пикирования все увеличивается. Штурвал на себя! Самолет не

реагирует. Убираю обороты до минимальных, с силой тяну ручку на себя. Машина как-то неохотно

выходит из пикирования.

— Хвост цел? — спрашиваю Малюка.

— Поврежден! — отвечает он. — Снаряды разбили стабилизатор. «Мессер», бисова душа, вдарыв. С

дальней дистанции...

— Почему не обстрелял его?

— Задержка с пулеметом получилась! — объясняет [43] воздушный стрелок. Я заметил, что нервы у

Малюка крепкие. И ничто не выдает его волнения. Разве что речь: в таких случаях он говорит то по-

русски, то переходит на украинский язык.

С каждой секундой положение осложняется. Надо искать выход, ведь домой еще далеко...

— Пара заходит в атаку! — кричит Малюк.

Справа, метров на семьсот выше нас, замечаю пару «фокке-вульфов». Они явно намерены атаковать нас.

— Огонь!.. Короткими очередями, экономно! — передаю Малюку, совсем забыв о неисправности

пулемета.

А «фоккеры» вот-вот откроют огонь.

Вдруг за моей спиной застучал пулемет: стрелок сумел-таки устранить неисправность.

— Молодец, Малюк! — кричу. — Ну-ка, дай им жару!..

Да, Антон Малюк, сумевший быстро устранить задержку и вовремя встретить огнем атакующие нас

«фоккеры», действительно был молодцом! А тут как раз возвратились «яки» — и ринулись на

«фоккеров». Один из них загорелся, стал падать, разматывая черную спираль дыма. Вспышка! И

вражеский самолет взорвался в воздухе. Второй «фоккер», увернувшись от атаковавших его «яков», сумел все же поймать нас в прицел. В правой плоскости «ильюшина» зазияли рваные пробоины, затрепетали фанерные и перкалевые клочья обшивки.

Меня тревожит, что под напором встречного потока воздуха дыры в любую секунду могут увеличиться, и

тогда машина потеряет устойчивость. Осторожно перевожу самолет сначала в правый, затем в левый

крен. Повторяю. «Ильюшин» ведет себя нормально. Дотянуть бы домой!..

Наша группа ушла вперед, и мой подбитый самолет летит сейчас один в бескрайнем небе. А тут еще

Малюк докладывает: в приемнике пулемета перекосило патрон, и его никак не удается вытащить.

Нас догоняют два «фокке-вульфа»! Подходят ближе. Пикируют. До линии фронта остается километров

семь. Поединок предстоит тяжелый. Единственное, что я могу противопоставить «фоккерам» — это

маневр...