«В игре и вне игры»

Говорили, что у ЦСКА и база была побогаче, и была возможность привлекать к тренировочному процессу лучшие научные силы. Все это так. И все же, при всех перечисленных выше условиях, роль Тарасова была исключительной. На тренировки Анатолий Владимирович приезжал за сорок, минимум за тридцать минут до их начала. Однажды – неслыханное дело! – оставалось пятнадцать минут, а его нет. Помощники начинают подготовку к занятиям сами, я, как и положено, прикрепляю датчики к груди Голи Фирсова, настраиваю аппаратуру. За десять минут до начала тренировки появляется он! Губы сжаты, брови сдвинуты. Яростно осматривает всех, видно решая, к чему придраться, потом начинает срывать с Фирсова присоски и кричать в мой адрес: «Вы тут затерроризировали всех – цифры, графики! Наука должна живой работой заниматься, понятно? Чтобы отдачу видно было!» Добавляет при этом пару крепких словечек. После тренировки ребята еле до раздевалки доползли. У меня тоже настроение было хуже некуда: выходит, не нужен я Тарасову, зря все это затеял? За время, пока хоккеисты пластались на льду, он ни разу не посмотрел на меня, но сразу же по окончании занятий буркнул: «Зайдем ко мне». В кабинете Тарасов повеселел, даже попробовал изобразить на лице улыбку; «Ну, задержался, случилось такое. И что ты хотел, чтобы игроки об этом судачили, да? Нет, пусть лучше о тебе говорят!»

Я конечно же чувствовал себя обиженным. Спросил: может быть, мне уйти из команды, проводить исследования в других коллективах? Тарасов оборвал меня на полуслове: «Ты ничего не понял. Идем за мной». Мы зашли в раздевалку, когда хоккеисты уже помылись, переоделись и ждали, когда главный подведет итог дня. Анатолий Владимирович начал, похлопывая меня по плечу: «Я сейчас Колоскову всыпал по первое число! Он с вами, как с балеринами, работает. Жалеет! Вон Фирсову поставил датчики, а тот катается вдоль бортика, прохлаждается! Сачковать не позволено никому! В общем, так: слушать науку беспрекословно, выполнять все его рекомендации и выкладываться при этом на сто процентов! Теперь перейдем к итогам самой тренировки».

Примерно через час после того, как «разбор полетов» был завершен, ко мне подошел Фирсов: «Слушай, Слава, Тарасов прав, мы действительно иногда сачкуем, вот и я сегодня. Ты не стесняйся, ты пожестче с нами будь!» Такова была магия тренера! Фирсов, далеко не мальчик, ведущий игрок клуба и сборной, напрочь забыл, что Тарасов сам сорвал с него датчики и он тренировался без аппаратуры. Тарасову верили больше, чем самим себе.

Армейцы выигрывали чемпионаты страны без особого напряжения, были на голову сильнее других. Исключением был «Спартак». Даже не претендуя на «золото», проигрывая другим, «Спартак» с ЦСКА дрался не на жизнь, а на смерть. Победить «Спартак» Тарасов считал делом принципа. Но не всегда это получалось.

Перед очередной игрой с неудобным противником он пригласил меня на беседу. Своими замыслами и планами он не любил делиться даже с первым помощником Борисом Павловичем Кулагиным, а для меня иногда делал исключение. Может быть, потому, что я – человек пришлый, как бы со стороны, не «подданный его величества». А может быть, он давал мне практические уроки тренерской работы.

Перед очередной встречей со «Спартаком» Анатолий Владимирович задал мне вопрос: «Вячеслав, исходя из результатов четырех последних игр, как думаешь, победим мы завтра или нет?»

Последние четыре игры армейцы прошли легко, забросив двадцать две шайбы и пропустив всего одну в последней встрече, да и та ничего не решала. Я не понимал, какое это имеет отношение к предстоящей игре. Соперники-то совершенно разные! Осторожно высказал свое мнение Тарасову. Анатолий Владимирович развеселился:

– Вот! И ты ничего не понимаешь! А я тебе так скажу: мы можем завтра проиграть именно потому, что выдалась такая удачная и голевая серия! Игроки будут спать на поле, они психологически не готовы к драке, они уже чувствуют себя великими. А если игра сразу не заладится и они потеряют кураж – всё! Тогда ни кнутом, ни пряником ситуацию не переломить. Команде немедленно нужна встряска, нужен внутренний конфликт. Вздрючить надо моих самых-самых. Уловил?

– Как – вздрючить? За что?

– А вот смотри за что.

Был тихий час, команда отдыхала, пользуясь святым правом хоть на какое-то время расслабиться, поваляться в кровати, почитать книги. В послеобеденной тишине были слышны чьи-то шаги в коридоре.

– Капитан наш, – сказал Тарасов. – Виктор Кузькин. Для начала он мне как раз и нужен.

Тренер открыл дверь, в ее проеме я действительно увидел Виктора. Еще подумал: «Это же надо так знать своих ребят, чтобы по походке их угадывать?!»

– Ты куда?

– Бутылку воды взять, Анатолий Владимирович.

– Зайди на минутку. – Тренер подвел его к столу, на котором стоял макет хоккейной площадки. – Вопрос у меня к тебе. Как же так получилось, что мы из-за тебя, прославленного нашего капитана, шайбу пропустили? Почему под нее не лег?

Кузькин, никак не ожидавший, что именно в это время тренер не просто начнет разбор игры, но и будет упрекать его, тотчас начал оправдываться: