В «игру» вступает дублер

А в это время за десятки километров от них генерал Панов, приказав увести арестованного, отпустил Кондратьева и Рыжова. Оставшись с Игнатовым, задумчиво спросил:

– Если Зигфрид жив, то почему он молчит? Больше недели прошло после бомбёжки, а мы ничего толком не знаем о её результатах. И вообще, многое надо выяснить. Например, что это за разведшкола?

Игнатов не успел ничего ответить, как в кабинет буквально влетел Кондратьев, таща за собой радиста.

– Зигфрид! – только и сумел вымолвить он, переполненный волнением.

По лицу Панова скользнуло какое-то подобие улыбки, остальные открыто радовались, что операция «Дас Фенстер» по дезинформации немцев оказалась своевременной и удачной, отвлекла внимание врага от Зигфрида, и что он, наконец, дал о себе знать. Но встревожило его донесение о допросе гестаповцами и встрече с бывшим одноклассником. Он может раскрыть Зигфрида. Надо что-то предпринять. И прежде всего срочно выяснить, что это за Рух. Впрочем, из шифровки ясно, что фамилия предположительна. Придётся посылать человека в подмосковную школу, где учился Зигфрид, поднимать архивы. И немедленно.

А с Морозовым, как видно, случилась беда, ничего другого не могла означать фраза «Дядя внезапно уехал неизвестно куда». Но что именно случилось? Он в руках гестапо? Скорее всего. Почему? И сумеет ли выдержать? Впрочем, тут вопроса нет. Морозов – чекист со стажем, бывший матрос, прошедший суровую школу жизни и войны, из породы железных, несгибаемых людей. Он-то выдержит, но почему провал, да ещё в самом начале? За Зигфрида с этой стороны беспокоиться нечего – Морозов его не знал. И с Анной не знаком. Связь у него была пока только с Петровичем. А с ним-то что?

Как ни крути, вопросов всё равно намного больше, чем ответов. Игнатова и Панова сильно озадачили слова «хвастал фотографией брата». Какая-то незапланированная информация.

– С папой и ремонтом всё понятно, – вслух размышлял Панов, когда они остались вдвоём с Игнатовым. – Клейст, стало быть, уцелел, но материальный урон нанести мы сумели и панику посеяли, сориентировав немцев на партизан. А чей же это брат на фотографии? Руха, что ли?

– Зачем он будет предъявлять ему фотографию своего брата? – резонно заметил Игнатов.

– В самом деле, зачем? – подтвердил Панов.

– Брат, брат… – будто что-то вспоминал Игнатов.

– Может быть, фотография Морозова? – предположил Панов.

Игнатов вдруг вспомнил и даже побледнел:

– Когда прощались с Зигфридом у Петровича, он мне сказал: «Ещё увидимся, брат». Брат! Вот это откуда!

– Так, стало быть, фотография ваша?

– Выходит, что моя, – с недоумением констатировал Игнатов.

Шкловский «наводит мосты»