В Институте Времени идет расследование

Я не стал спорить и ушел. Оказывается, Аркадий и раньше запирал дверь, когда отлучался… Куда же это он все-таки отлучался? Значит, вроде бы это он к кому-то бегал, а к нему в лабораторию никто не ходил?… В десять вечера, сказал Шелест… Неужели он бегал в это время к эксплуатационникам? Там вахтер стоит, не пропустил бы… Да, но если этот загадочный компаньон Аркадия сам вышел и уговорил вахтера… они с Аркадием созвонились, он и вышел встречать… Но такой случай вахтер должен был бы запомнить… Надо только уточнить, когда это было и кто дежурил у того корпуса… «Сам проверю, при помощи Леры, не буду просить Линькова», - решил я, и это меня немного успокоило. Ненадолго, впрочем; появился Линьков и сразу мне стало муторно.

Он пришел спокойный, подтянутый, и от его ледяной вежливости у меня прямо-таки сердце заныло, как больной зуб от холодной воды. Но я решил не поддаваться, и когда Линьков осведомился: «Что новенького?», я сейчас же выложил ему все свои соображения. Заодно рассказал о беседе с Шелестом. Линьков выслушал меня с непроницаемым видом, после чего старательно протер очки и сказал, что все это он примет к сведению.

— А вы не считаете, что мне было бы полезно ознакомиться с записной книжкой Левицкого? — с мрачным упорством спросил я.

— Возможно, возможно, — вежливо согласился Линьков. — Но я должен буду согласовать это со своим начальством… А пока мне надо бы поговорить с Чернышевым — надеюсь, он не исчезнет снова…

— Нет, он у себя, я нарочно зашел его предупредить…

Линьков быстро глянул на меня, чуть сощурив ослепительно голубые глаза.

— Нарочно зашли предупредить? — со странной интонацией повторил он, а потом, словно спохватившись, произнес предельно вежливо: — Я вам, разумеется, весьма благодарен за помощь…

От этой реплики я совсем было скис, но потом меня злость разобрала. Чего он, в самом-то деле! Имитируя манеру Линькова, я заговорил медленно и с холодной вежливостью:

— Разрешите вам напомнить, Александр Григорьевич: не далее как вчера вы сообщили, что будете мне весьма обязаны, если я предварительно поговорю с Чернышевым. Не кажется ли вам, что было бы правильней, если б вы своевременно и открыто известили меня о перемене в ваших чувствах по этому поводу?

Удар попал в цель: Линьков даже покраснел слегка и принялся протирать очки. А потом сказал, совсем иным, человеческим тоном:

— Да вы не обращайте внимания, устал я, видимо, и дело уж очень путаное… Так что же вам сказал Чернышев?

— Ну, знаете, Александр Григорьевич, — ответил я, тоже посвободней, — хоть вы и не извещали меня о перемене в ваших чувствах, но я эту перемену заметил. И потому не решился сепаратно беседовать с Чернышевым.

Линьков усмехнулся, все еще сконфуженно, и встал.

— Пойдемте, что ли, к нему, — сказал он вполне дружелюбно. — Посмотрим, что и как…

Ленечка Чернышев был вполне в своем репертуаре и даже чуточку переигрывал, на мой взгляд. Он так ужаснулся, когда увидел нас с Линьковым, что у него все лицо перекосилось: рот поехал в одну сторону, а глаза и нос — совсем в другую, потом Ленечка заметался, будто удрать хотел, и даже на открытое окно с большим вниманием поглядел.

— Ну, Чернышев, кончай цирк, разговаривать будем, — сказал я умышленно грубым тоном, чтобы привести Леню в чувство. — Ты сиди, не вскакивай, и мы сядем. Вообще будь как дома и помни, что никто из нас не кусается.

Ленечка вытаращил на меня светлые, с сумасшедшинкой глаза, но ничего не сказал. Мы уселись на табуреты, и Линьков начал спрашивать. Добился он толку не скоро, но все же добился.

Чернышев, оказывается, кое-что видел и слышал в тот вечер. И не так уж мало! А именно. Он шел к своей лаборатории мимо «нашего» коридорчика — мы с Аркадием его так называли, там только наша лаборатория и есть, а дверь напротив забита, и в лабораторию Сулейманова входят из главного коридора. Это и не коридорчик даже, а скорее выход к боковой лестнице, короткий, метров десять. Так вот, когда Чернышев проходил мимо нашего коридорчика, он увидел, что Аркадий подошел к своей двери со стороны боковой лестницы.

— Это когда было-то? — не удержавшись, спросил я и тут же покосился на Линькова, но тот ничего, вроде не рассердился.

Ленечка сказал, что где-то вскоре после пяти. Ну, это совпадало: Аркадий в четверть шестого встретился на лестнице с Ниной, а потом, естественно, пошел к лаборатории и был там, видимо, в 17.20 или чуть позже. Ленечка давно хотел объясниться с Аркадием (я ему это очень настойчиво советовал), и он решил, что сейчас, пожалуй, подходящий момент для этого. Но пока он топтался на месте, Аркадий достал из кармана ключ и сунул в замочную скважину. Тут Ленечка двинулся к нашей лаборатории с максимальной скоростью.

— А он вас не видел? — спросил Линьков.

— Нет, я точно знаю… я чувствую, что не видел, — заявил Ленечка.