В интересах государства. Возвышение

Значит, не умер. Уже хорошо. Видать, моя телесная оболочка валялась где-то на втором этаже Юсуповского дворца среди обломков и пожара, а враги и Денисов…

Хороший вопрос, что с ними стало.

— Все, пора и честь знать, — торопил меня дед. — Давай, полезай на дерево и вертайся в мир. А то завел привычку тут шастать как у себя дома.

Я усмехнулся.

— Так я же вроде и правда у себя дома. Это же наше родовое Древо…

— Поумничай у меня еще тут. Лезь. Я сказал! Мало времени у тебя, соколик. Мало!

Предки никогда просто так не вмешивались. И не говорили попусту. И если гнали прочь, значит, так было нужно. Я послушно полез на дерево и уже привычно принялся карабкаться по стволу и веткам, пока сияние огромного шара в небе не притянуло меня к себе…

Я распахнул глаза ровно в тот момент, когда шлепнулся на что-то твердое и мокрое. Очень мокрое.

— Гаврил, ну осторожнее! Героя же несем как-никак…

Осторожно, даже с опаской, я открыл один глаз и тут же булькнул носом в здоровенной луже. Очаровательное, должно быть, зрелище: полуголый парень в маскарадном одеянии, весь в грязи и кровище, развалился среди лужи.

Но лужа — это хорошо. Потому что во дворце луж не было. Да и воздух здесь был по-петербургски свеж…

— Я… Сам… — попытавшись приподняться, я снова рухнул.

— Э, нет, Михаил Николаевич, — донеслось сверху. Чьи-то здоровенные лапищи подхватили меня и понесли. — Вы после такого подвига точно на ногах не удержитесь, пока вас не заштопают.

Бестужев. Голос Бестужева.

— Не поверите, как я рад вас видеть, — улыбнулся я.

— Да мы уж тоже не рассчитывали застать вас в добром здравии. Однако госпожа Грасс сразу повела группу к вам. Успели в последний момент.

— Что с Денисовым? — первым делом спросил я. — Он жив?

— Жив, но плох. Очень плох. Им уже занимаются.

Ну, хотя бы выжил. Надолго ли — другой вопрос. Но парню сегодня досталось по полной программе. Оставалось надеяться, что Корф учтет героизм юного кандидата и похлопочет о лучших условиях.

— Аспиду взяли?

— Взяли, — кивнул Бестужев. — Всех пятерых, кто там был с вами. Красиво вы с Денисовым их разложили, почти валетом в направлении лестницы…

Стоп.

— Их было шестеро, плюс седьмой сбежал раньше. Шувалов.

— О Шувалове уже знаем и занимаемся вопросом. Далеко не уйдет — либо мы найдем, либо свои быстро избавятся.

Кто же все-таки смог уйти из здания? Вряд ли женщины, хотя они как раз могли и схитрить — та же Строганова была той еще темной лошадкой. Но я ставил либо на Воронцова, либо на Юсупова.

— Кого именно взяли? — спросил я, когда Бестужев бережно опустил меня на наспех сооруженные носилки. Рядом уже суетились лекари, обрабатывая особо серьезные раны и отправляя остальных по больницам.

— Меншикову, Голубеву, Строганову, Забелло и Воронцова.

Я стиснул зубы от злости и ударил рукой по асфальту.

— Юсупов ушел. Плохо. Он, судя по всему, был у них главным.

— Это нам еще предстоит проверить. Но вы не волнуйтесь, ваше сиятельство, — успокаивал меня дознаватель. — Сегодня мы с вашей помощью сорвали банк. Эти от нас уже никуда не денутся.

— Уверены? У таких громких фамилий много связей.

— Поверьте, ваше сиятельство. Эти уже не отбрехаются и не сорвутся с крючка, — Бестужев кивнул в сторону, и я проследил за его взглядом.

Возле фургона, охраняемого вооруженными до зубов сотрудниками, беседовали Корф и Великий князь Александр Константинович. Тот самый эпатажный менталист Романовых.

— Как видите, император имеет личный интерес к этому делу.

Видимо, его императорское величество решил отправить собственного менталиста, чтобы вскрыть головы заговорщикам. Разумно. Да и ранг Великого князя позволял надеяться, что он сможет вытащить из их черепушек все тайны.

— Значит, можно считать, операция удалась?

— Скорее да. Вышло гораздо громче, чем мы надеялись, но и такой вариант предусматривали. Так что… Все, что нужно, прикроют официальными заявлениями.

Я все-таки смог приподняться на локтях и увидел чудовищную и прекрасную картину одновременно. Величественный Юсуповский дворец, этот шедевр петропольского классицизма и жемчужина набережной, пылал, точно нероновский Рим. Стонали, обваливаясь, перекрытия, гудело пламя. К темному небу вздымались столбы искр.

Оплот разврата погибал почти по-библейски — в адском пламени.

И мне эта картина почему-то принесла лишь облегчение. Жаль только, что вместе с хоромами князя в небытие канули и возможные улики, которые могла оставить Аспида. Впрочем, их поиском у остальных заговорщиков теперь возьмутся дознаватели. И будут вынюхивать со всей кропотливостью — император-то наблюдает.

— Миша! — Сперва я не узнал в этом визге голос Ани Грасс.

Революционерка, байкерша, будущая психометристка и просто классная девчонка подлетела ко мне и сгребла в объятия. Ей выдали одеяло, чтобы прикрыть срам костюма официантки, и от него пахло стариной и плесенью.

— Живой! Живой! — словно не веря своим глазам, повторяла Анька. — Господи, я думала, что уже все… Что не успела…

Я неуклюже обнял ее, и, к моему изумлению, девушка разрыдалась у меня на плече.