В интересах всех фронтов

Через некоторое время поступили более точные сведения. При бомбардировании объектов Данцига одна бомба очень крупного калибра упала на берегу канала, в котором стоял большой военный корабль. Взрывной волной снесены надпалубные сооружения. Корабль требует длительного ремонта. Помимо этого нанесены разрушения на судостроительной верфи.

Мысль о том, что двухтонная бомба разорвалась в канале, больше меня не тревожила. А утром перед входом в столовую боевой листок извещал о том, что Указом Президиума Верховного Совета СССР за успешные выполнения боевых заданий командования большая группа личного состава полка награждена орденами и медалями. В числе награжденных орденом Красного Знамени были командир эскадрильи Александр Додонов, комиссар Владимир Николаев и я.

Для устранения неисправностей в моторе нашим техникам потребовались одни сутки. 20 августа мы выполнили контрольный полет в районе аэродрома, и старший инженер полка принял решение выпускать самолет на дальнюю цель, но ограничил бомбовую нагрузку двумя тоннами.

Как всегда, после обеда летный состав собрался для получения указаний и подготовки к боевому вылету. Мы думали, что нам предстоит наносить повторные удары по Кенигсбергу и Данцигу, и были удивлены, когда узнали, что полетим на Варшаву.

— Наша цель, — сказал командир полка, — вокзал Варшавы с его подъездными путями. В это же время по другим объектам будут действовать части на Ил-4 с большим количеством самолетов-осветителей. САБы и полная луна обеспечат нам хорошую видимость объектов, так что я рассчитываю на высокую точность бомбометания.

Прогноз погоды был хорошим. Маршрут полета, в отличие от установившейся практики, представлял прямую линию от аэродрома до Варшавы. Контрольными ориентирами были определены реки Угра, Днепр, Березина, Шара, Буг и Висла. Последняя могла быть ориентиром для точного выхода на заданную цель.

Время удара определено от 00 часов 20 минут до 00 часов 30 минут. Решение инженера о снижении нашему экипажу бомбовой нагрузки командир полка утвердил. Но в самолет погрузили 80000 листовок, которые мы должны были выбросить над городом.

Взлетели последними, в 20 часов 43 минуты, и с курсом 253 градуса отошли от аэродрома. С набором высоты не торопились, летели на благоприятных режимах работы моторов. Через десять минут нас настигла темнота, но при луне шоссе и особенно реки просматривались хорошо.

Ровно в 24 часа в намеченном районе пересекли Буг и вскоре, хотя до Варшавы оставалось лететь еще более шестидесяти километров, увидели зарево от сбрасываемых светящих бомб. Как только подошли к окраине города, я приказал выбросить листовки. Над Варшавой висели гирлянды САБов. Было светло как днем. В разных частях города уже возникли пожары. Огонь ПВО оказался слабым и неорганизованным, может быть потому, что враг не ожидал налета, не был к нему готов.

— Штурман, — обратился ко мне Додонов, — впереди по курсу два очага пожара. Это не вокзал горит?

Через несколько секунд еще серия из шести крупных бомб разорвалась в районе Центрального вокзала, и тут же возник пожар.

— По вокзалу, пожалуй, достаточно, — сказал я, — еще одну серию кто-то хорошо положил…

— А что же будем бомбить? — спросил командир.

— Недалеко от вокзала немецкая гостиница. Здание, судя по световым бликам, — высокое, с большим количеством окон. Может быть, возьмем его за точку прицеливания?

— Хорошо, согласен!

— Курс сто девяносто! Так держать! Угол сноса небольшой, всего три градуса. Цель ползет точно по курсовой черте прицела. Держи, держи, хорошо! Сейчас бросаю!.. Сбросил!

Самолет вздрогнул. Значит, бомбы сошли с замков. Взглянул на часы — 00 часов 28 минут. Как всегда, включил мотор для закрытия бомболюков и тут же лег на пол кабины.

Теперь высокое здание было видно очень хорошо. Перед ним оказалась довольно большая площадь, а точно по курсу полета за зданием — широкая улица. Подумал — напрасно целился по этому зданию. Слишком большой риск отбомбиться впустую по асфальту. Так и есть. Под самолетом прямо на Площади разорвалась первая пятисотка. Стало как-то не по себе. С замиранием сердца жду разрыва тонновой бомбы. Взрыв — и необычный, раздвоенный всплеск огня. Два огромных огненных языка выбросились в противоположных направлениях, четко обозначив здание с двух сторон. Бомба рванула внутри нижней части здания. Вторая пятисотка разорвалась на улице, не причинив, как и первая, существенного ущерба.

Тут же последовал вопрос командира:

— Штурман, где разорвались бомбы?

Я доложил, что видел.

— Могло быть совсем плохо, не попади одна бомба в это здание, — сказал Александр.

В 4 часа 58 минут мы приземлились на своем аэродроме. Командир полка к результату нашей работы отнесся спокойно, видимо потому, что остальные экипажи отбомбились по вокзалу и подъездным путям очень точно.