Гораздо более туманны перспективы создания генетически общего ребенка однополых родителей. Такие мышата уже получены: от двух матерей [35] – еще в 2004 году, от двух отцов [36] – в 2010-м. Но в обоих случаях исследователи работали с эмбриональными стволовыми клетками, то есть одна из мышей-родителей сама в тот момент была эмбрионом. Необходимость такого усложнения была продиктована геномным импринтингом: дело в том, что в настоящих яйцеклетках и сперматозоидах взрослых мышей (и людей) гены работают неодинаково, одни выключены в половых клетках мужчин, другие выключены в половых клетках женщин. Грубо говоря, это война полов: гены отцовского происхождения стремятся вырастить для своего потомства плаценту покрупнее, а гены материнского происхождения стараются как-то ограничивать аппетиты потомства [37].
Все это мило и увлекательно, пока существует равновесие. При грубом механическом слиянии генетического материала двух сперматозоидов или двух яйцеклеток это равновесие нарушится, и эмбрион не сможет развиваться нормально. Здесь необходимы технологии управления включением и выключением генов. Они в принципе тоже интенсивно исследуются (потому что нужны для лечения многих болезней), но это действительно длинная история. Когда я написала в фейсбуке, что однополые семьи смогут заводить генетически общих детей лет через 20, ко мне в комментарии пришли старшие товарищи, эволюционист и генетик, и синхронно возмутились: “Не через 20, а по крайней мере через 30!”, а случившийся там же эмбриолог выказал опасения, что эти дети все равно будут менее здоровыми, чем обыкновенные, а раз так, то технология не будет разрешена. Я думаю, что тогда ее доработают и разрешат через 40 лет. Или через 50. Мне в любом случае вряд ли будет актуально, а вот гипотетический сын-гей, которым меня так часто пугают добропорядочные граждане, если что, сможет воспользоваться.
Глава 12
“Если Бога нет, то все позволено”
Вы приходите в лабораторию, чтобы поучаствовать в эксперименте. Вам обещали заплатить 10 евро в качестве компенсации за потраченное время, но понятно, что вообще-то вы делаете это из интереса к науке. И тут вам сообщают, что вы будете оценивать фотографии автомобилей. “Боже мой, – думаете вы, – я попал в скучное и банальное маркетинговое исследование. И это на факультете антропологии в Венском университете!”
Однако, как только вы вчитываетесь в вопросы анкеты, все становится далеко не так уныло. Вам нужно ответить, что из себя представляет этот автомобиль как личность. Он ребенок или взрослый? Он мужчина или женщина? Он доминирует или подчиняется? Он дружелюбен или враждебен? Насколько он счастлив? Насколько высокомерен? Испуган? Удивлен? Взволнован?