В Иродовой Бездне (книга 1)

Собрания проходили по-прежнему. Братья Ефим Сидорович Янченко и Яков Варфоломеевич Уклеин усиленно руководили собраниями. По субботам в собрании участвовала в Слове и пении только молодежь и руководила собранием тоже она Доносились вести, что везде, по всей России, то там, то тут гремят грозы притеснений – отбирались молитвенные дома, арестовывались руководители общин, ревностные труженики Евангелия. В Самаре было какое-то затишье, но в воздухе чувствовалось приближение испытаний, приближение грозы. Многие верующие, в том числе и Лева, чувствовали, что грядет самое страшное, – громовой удар, – закрытие молитвенного дома и ликвидация общины. Лева в своих записках отмечал: «Сие нужно устроить, в особенности когда не будет молитвенного дома, объединиться в группы по два-три человека и, вооружившись различными духовными брошюрами, отдельными Евангелиями с выделенными местами призывного характера, ходить вечерами по городу. Ведь ни молитвенных собраний, ни спевок не будет. При благоприятных случаях, например, около пивной, беседовать с отдельными лицами и указывать им на Христа, как на Спасителя.

В свободное время по воскресеньям особое внимание уделять чтению Слова Божия. Группы могут раз в неделю тихо собираться в различных местах для обмена опытом работы о состоянии духовной жизни. И тогда, несмотря на отсутствие молитвенного дома, вся община, разделившись на мелкие семьи-группы, будет продолжать укрепляться духовно и спасать грешников».

Недели проходили за неделями, все было, казалось, тихо и спокойно. Но странно, вместо того, чтобы усилить молитвы, бодрствуя, на многих стал нападать какой-то сон, появлялся страх, равнодушие, боязнь пострадать за Христа.

– Ты как думаешь, Шура, – спросил как-то Лева своего товарища по учебе, – готовы ли мы страдать за Христа?

Шура задумался и сказал:

– Когда-то мы с таким огнем пели: «Ты готов ли на бой за Христа?..» и вторили: «За Него я, на битву готов, вижу я, как нужда велика, вижу гибнущий жалкий народ, от греха избавленья он ждет». Но сейчас это все погасло. И сказать откровенно, мне совершенно не хочется страдать, калечить свою юность. Нам нужно с тобой окончить курсы, получить специальность, уметь зарабатывать кусок хлеба.

– Да, – сказал Лева, – конечно, лучше, может быть, было бы без скорбей, лучше, если была бы полная свобода и мы устраивали бы концерты, сыгровки и жили припеваючи. Но Господь для своего народа избрал другой путь, путь страданий, лишений, поношения, и мы не должны его чуждаться, это крест Христов.

– Боюсь, я не смогу нести этот крест, – сказал, качая головой и взъерошивая свой огромный черный чуб, Шура.

Молодые сестры Клавдия Кабанова, Люба Туркова, Клавдия Шадчнева и другие, когда думали о возможности страдать за Христа, тоже готовы были молиться: «Да минует чаша сия».

Можно ли было обвинять молодежь за такие настроения? Конечно, нет. И в проповедях, и в беседах старшие мало готовили их к подвигу, к жертве. И тогда молодежь часто громко пела: Не смущайся железной решетки и тяжелых засовов дверей. Христиане считали находкой пострадать за Христа от людей.

А сонливость нарастала. Всюду старики и старушки говорили:

– Тише, осторожней, не лезьте на рожон; нужно спасти молодежь, сохранить ее от страданий.

Покаяния грешников не было. По субботам Петя Львов проповедовал, громко пел, но плодов не было. Лева писал отцу в ссылку:

«Здравствуй дорогой папа! Мы духовно и физически здоровы. Слава Богу! Он хранит нас от зла. Дни идут и исчезают в вечности, и проходят так бесплодно. По-старому, как и всегда, продолжаются собрания, а плодов покаяния нет. Недавно я думал: когда были гонения на первых христиан, они поднимались духовно, сильнее разгорались, гонение, как ветер, раздувающий костер, еще больше усиливало их любовь, количество христиан увеличивалось; теперь же у нас ничего подобного нет. Страх, равнодушие, казалось, мы и зовем грешников, но в ответ – гробовое молчание. Что это показывает? Нет у нас силы, как будто что-то заклятое мешает проявлению силы Божией. Ведь мы чувствуем, что мы ни холодны, ни горячи. Нивы налились, жатва готова. Как будто бы и трудимся, но не видно ни одного снопа. Словно серпами по воздуху мы машем, и не задеваем ни одного колоса. Видимо, нужно нечто, что могло бы разбудить нас и зажечь огнем любви к Богу и ближним. Но, что это нечто и когда оно придет?..»

После собрания Яков Варфоломеевич подозвал к себе Леву и, смотря на него как-то встревожено, тихо сказал:

– Беда, надвигается беда.

Екнуло от этих слов сердце у Левы. Старик, поглаживая свои усы и седую бороду, продолжал:

Мне прислали повестку, через неделю будет суд над нами. По суду будут отбирать у нас молитвенный дом.

Не имеют права, – сказал Лева. – Ведь этот дом построен на трудовые деньги еще до революции, и он так дорог нам. Вот у православных, там собирают подписи, что население желает, чтобы закрыли церковь, и там закрывают. А ведь у нас ни один член общины не подпишется, что молитвенный дом не нужен.