В Иродовой Бездне. Книга 2

Проповедник говорил далее, что жизнь по образу мира несовместима с верностью заветам Христа, дружба с миром есть вражда против Бога; мы не можем участвовать в бесплодных делах тьмы.

— Это не значит, — пояснял он, — что мы не участвуем в трудовой жизни, не хотим строить жизнь лучшую, улучшать благосостояние народа. Мы сами — часть народа, русского я украинского, мы хотим, чтобы все были сыты и имели бы жизнь тихую и безмятежную, чтобы не было бы того страшного голода, который свирепствует по стране. Но мы не можем быть соучастниками в грехах и не должны со своей стороны допускать никакого обмана, хищения. злоречия. Мы благословляем гонителей наших и молимся за обижающих, своею же жизнью и словом проповедуем Христа. Замолчать о Христе, постыдиться Его слов — это значит заживо умереть. И если теперь из чувства самосохранения мы не будем проповедовать Христа ни в лагере, ни на воле, то застынем. Помоги нам, Бог, выполнить все эти слова, и тогда мы будем верны до конца Возлюбившему нас. Когда брат кончил, каждый по очереди тихо помолился. А потом, проникновенно вникая в каждое слово гимна, спели:

О, образ совершенный

Любви и чистоты!

Спаситель, Царь Смиренный,

Пример мой вечный — Ты,

На лик в венце терновом

Хочу душой взирать,

Хочу делами, словом

Тебе лишь подражать.

На этом братское собрание верующих, заключенных за свою веру в заполярный лагерь, закончилось, и братья разошлись по своим баракам.

Глава 25. Брат-куряка

Иногда, хотя и очень редко, Леве по делам больных приходилось выезжать на станцию Кола. Там он встретил одного брата, который, увидев Смирнского, обрадовался, обнял его, и они расцеловались.

— Но что такое? — насторожился Лева. — От брата вроде пахнет табаком.

Он старался объяснить это тем, что брат, работая среди грузчиков и начальства по снабжению, сидит в помещениях, прокуренных табачным дымом. Вероятно, поэтому от него и пахнет так отвратительно. Лева на личном опыте многократно убеждался, что когда сидишь в донельзя прокуренной тюремной камере, то кажется, что не только одежда, но и все тело, и даже самое дыхание пропитывается табачным смрадом.

Брат рассказал, как он попал в заключение, сколько при этом претерпел, какие тяжелые работы перенес в лагере и чуть не погиб. Но вот теперь Бог помог: он устроился как расконвоированный на станции по снабжению, питается сытно и ни в чем не имеет нужды. Они помолились. Лева сел в машину, чтобы вернуться в лазарет, помахал брату на прощание. Когда чуть отъехали, Лева оглянулся и, что называется, обомлел. Брат, стоявший у склада, вытащив махорку, стал закуривать.

Ужас наполнил душу Левы: «Что же это такое? Как же это так?» Правда, он слышал, что за границей есть такие братья, которые тоже носят имя баптистов и — курят. Об этом рассказывал приехавший из-за границы руководящий брат Одинцов. Когда он вел свой рассказ о братьях-куряках, то все слушатели глубоко сокрушались об этих людях и согласно выражали мнение о том, что русские братья не могут назвать заграничных курящих братьев братьями.

Табак — яд, разрушающий тело, здоровье. Фактически куренье табака не что иное, как замедленное самоубийство. А со слов Писания мы знаем, что никакой убийца, в том числе и самоубийца, Царствия Божия не наследует.

С тяжелым сердцем вернулся Лева в лагерь. По Слову Божию, Лева должен был сначала побеседовать с этим братом один на один, а потом, если тот не послушает, то сказать другим. Но так как возможность снова попасть на станцию Леве не представлялась, он не выдержал и поделился с братом-пресвитером. Тот сказал, что знает этого брата; по его словам, это был хороший и ревностный брат. Но, обольстившие» удобным местом, заняв положение снабженца, он, видимо, решил приспосабливаться к людям и нравам мира, чтобы его не сняли с этой выгодной и сытной работы.

— На скользкий путь встал брат! — сокрушенно вздохнул пресвитер. — И вот — поскользнулся! Нужно молиться о нем. Ты пока другим братьям не говори, а представится случай встретиться с ним — побеседуй.

Случай этот вскоре представился. Отведя брата в сторону, Лева уселся с ним на бревно и прямо спросил:

— Вы, брат, покуриваете?

Тот опустил голову:

— Да, курю…

— И давно с вами случилось это несчастье?

— Вот с полгода, как стал здесь работать…

— Ну, скажите, что же вас заставляет брать в рот эту мерзость? Брат начал оправдываться.

— Знаете, работа по снабжению здесь очень нервная, сплошные неприятности: то одно, то другое. То грузчики бочку нарочно разобьют, то тащат… Ну, чтобы не психовать, я и решил… как лекарство. Говорят, курение успокаивает нервы. Попробовал — в самом деле успокаивает.

— А знаете ли вы, что, помимо того, что табак — яд, вредит легким, здоровью, знаете ли вы, что курить — это значит грешить? Вот вы — верующий в Евангелие, в Христа. Неужели же ничто внутри вас не говорит вам, что вы поступаете нехорошо, что курение не угодно Богу?

— Обличает, и я уже несколько раз пытался бросить курить, но не могу — втянулся.

— Так вы бы молились Богу, просили бы у Него сил, — посоветовал Лева.

— Молился, да ничего не помогает…