В Иродовой Бездне (книга 3)

— Ну вот, видишь, — с укором говорил Лева, — работает она у тебя. Меня провести трудно, не первый срок сижу, знаю всякие уловки: и как нагонять температуру, как искусственные язвы устраивать. Вот поработай, если не очень устанешь, то приходи, скажи по-честному. Дадим денек отдохнуть.

Урка уходил, на смену ему приходил другой, кричал, требовал. Некоторые обещали порезать, разгромить амбулаторию, не уходили с приема, мешая принимать других. Все это давило, взвинчивало нервы Левы, а ему так хотелось быть спокойным, справедливым, честным.

Вечерами, закончив работу, он особенно просил своего Небесного Отца дать ему мудрости, как ему общаться с этими людьми воровского мира. Большинство из них его скоро поняли, перестали угрожать, перестали шуметь в амбулатории и вынуждать его, чтобы он во что бы то ни стало дал освобождение от работы. Но были все же и такие, которые никак не хотели или даже не могли понять те добрые слова, с которыми к ним обращался Лева. Тогда Лева вызывал санитарку и говорил ей: «Иди, мой пол». Это было условное обозначение. Она шла на вахту и говорила, что в амбулатории бушуют. Приходили надзиратели, успокаивали и уводили мешавших приему.

Наступала зима. Снега, морозы. Незаметно подошел Новый год. По обыкновению, как и дома в лучшие годы, Лева встретил его в двенадцать часов в молитве перед Богом. Он благодарил Его, что Он удостоил его весь 1935 год быть узником ради имени Его. Он благодарил за Его искупительную жертву.

Молясь, он особенно ощущал великое значение крови Христа, которая омывала всякий грех и освобождала от той пыли, грязи, которая ложилась на душу в той обстановке, в которой жил Лева. Молитвенно встречая наступающий год, он не просил свободы себе, он понимал, что настало время, когда все желающие жить благочестиво, во Христе, будут гонимы. Он просил сил пройти наступающий год так, чтобы он не был бесполезен и чтобы в нем Леве удалось принести наибольшую пользу больным,, страдающим людям.

Он аккуратно переписывался с мамой и в первые дни нового года написал домой большое письмо.

Приводим его целиком.

«4 янв. 1936 г. Темиртау.

Мир Вам! Дорогие, любимые, всегда верные мама и папа!

Приветствую Вас в новом 1936 году той новой жизнью, которая дана нам от Него, чтобы нам быть всегда новою тварью, ибо древнее прошло, теперь все новое. Не знаю, находится ли папа у вас или уже уехал, я пишу письмо вам обоим.

Вот прошел год. Не знаю, много ли хорошего было в нем у Вас, но я доволен и благодарю Бога за все благословения, которыми он посещал меня. Конечно, лучше было бы этот год учиться в институте и быть нам всем вместе, но, видимо, в Его очах это не лучше, и Он дал другое. Этот год заключения прошел, но стремления, надежды те же.

Кажется, безнадежно мечтать об учебе, о жизни творчества, научной деятельности, но — «надежда юношей питает, отраду старцам подает». Хотя у нас нет никаких возможностей, но нет оснований сомневаться, ибо с нами Он, для Которого нет ничего невозможного.

Лучшими часами в прошлом году были, когда я размышлял об истине и разрабатывал те или иные улучшения в лечебном деле. Возможностей мало, но я более познакомился с внутренними болезнями и различными видами дезинфекции. Были недочеты, верю, что Искупитель мой жив и Он делает снега белее. Ласки жизни хуже для меня, нежели ее удары. Как хочется быть в этом году победителем над собой, владеть своим временем, чтобы ни одна минута не была прожита даром.

Чтобы все было использовано для учения, для труда. Прошу продолжать молиться обо мне. Он верен.

Погода у нас изменчивая: ветер с севера, а с ним мороз и холод сибирский, ветер с юга, и с ним потепление, буран, вьюга. Вообще же морозных дней было сравнительно мало, я их не чувствовал почти, находясь больше в помещении. Не мерзнете ли вы в доме? Хорошо ли греет отремонтированная при мне печка, не требует ли она ремонта опять? Как твое здоровье, дорогая мама? Осень, как вы писали, занимались заготовками, хотелось бы пожелать, чтобы в этом году у тебя, мама, было больше ясных дней общения с семейными и была радость, к которой мы призваны. Обо мне печалиться не следует, я думаю, что ты уже привыкла к непогоде и легко перенесешь, если еще встретятся пасмурные дни.

Очень благодарю тебя за твои дорогие письма. В минуты, когда вспоминаю волю, просматриваю их и особенно ценю твою любовь, благодаря нашего доброго Пастыря, что Он дал мне такую маму и такого папу.

Как поживает Лиля? Все так же рано встает, поздно приходит? Как хорошо, что вы можете быть покойными за нее, когда она будет учиться. Как живет Леля? Может быть, ей неудобно, что я, отверженный, спрашиваю о ней? «Средь мира дольного, для сердца вольного есть два пути: взвесь силу гордую, взвесь волю твердую, каким идти». Привет Ване с пожеланием стахановских успехов в учении, павловских в жизни и иоанновских в поведении. Что делает Сима?