В Иродовой Бездне. Книга 4

— Немедленно возьми с него расписку, что он уезжает отсюда.

— Как же, почему я не могу здесь прописаться? Тут работа мне есть…

Начальник взглянул на него еще-грозней:

— Такого не пропишем! Немедленно убирайтесь отсюда!

— Куда? — спросил Лева.

— Куда хотите!

Сразу, как мыльный пузырь, лопнули его радужные мечты жить у тети Паши, отдохнуть и иметь постоянное общение с. родной семьей и дорогой общиной. Грустно и больно… Но, Господи, Ты все знаешь…

Дома погоревали и снова, склонившись на колени, сказали все Господу.

Вечером на собрании Лева рассказал о своих обстоятельствах Василию Алексеевичу.

— Да, — протянул тот. — Тебе надо куда-то подальше. Вот город Чапаевск…

— Ну, меня там не пропишут, — задумчиво сказал Лева. — Там химические заводы…

— Да, не пропишут, — согласился Василий Алексеевич. — Поезжай-ка ты в Безенчук. Там сельская местность, там живет брат Пузанков.

— Да, я, пожалуй, поеду туда, — сказал Лева.

Безенчук действительно оказался чисто сельской местностью. Кругом поля, стада овец, коровы на улицах этого небольшого селения. Все, как в обычной деревне.

Лева быстро нашел избушку, где жила семья Пузанковых. Она была недалеко от станции. Встретили его очень радушно. Оба старичка Пузанковы, и муж и жена, хорошо знали родителей Левы. Его отец часто посещал их, и они были близкими друзьями в Господе.

— Как я рад, как я рад! — говорил старичок.

Когда они узнали, что Лева может остаться здесь жить, они тут же сказали:

— Квартиру искать не будем. Будем устраивать свои собрания. У меня тут сынок, дочка — уже подросли, тоже будут служить Господу.

Все, кажется, складывалось хорошо.

«Ну, — думал Лева, — наконец-то Господь устраивает…»

Лева пошел в амбулаторию — узнать насчет работы. Место фельдшера было свободно, и ему тут же предложили написать заявление, чтобы оформиться на работу.

— Ну, кажется, все слава Богу! — вырвалось у Левы.

Но все же он решил — прежде чем написать заявление, сходить в милицию, прописаться.

Дежурный милиционер принял его приветливо, велел принести домовую книгу для прописки.

— Ну вот, все будет хорошо! — сказала сестра-старушка, подавая домовую книгу.

— Да, я надеюсь, что все будет хорошо, — улыбаясь, сказал Лева.

А внутренне кто-то перед ним ставил другой вопрос:

— А если не удастся прописаться, это тоже будет хорошо?

Плоть Левы никак с этим не соглашалась.

В милиции Лева заполнил бланки. Милиционер взял его паспорт и домовую книгу и понес к начальнику. Вернулся оттуда хмурый. Написал какую-то бумажку и подал Леве.

— Нате, распишитесь! — Лева прочел: «Обязуюсь в 24 часа выехать из Безенчука».

— Как же так? — спросил Лева.

— У вас такой паспорт, — сказал милиционер. — Прописать не можем.

Грустно стало на сердце Левы. Вот словно луч солнца выглянул из-за туч, и опять все темно, и тучи, бесконечные тучи…

Но он не унывал. Он знал, что выше этих туч есть Солнце, Которое никто и ничто не уничтожит, и что только Им мы движемся, живем и существуем.

Семья Пузанковых с грустью провожала Леву на станцию.

— Ну, дай Бог, еще встретимся! — говорил старичок, высоко подняв руку.

— Да, — сказал Лева, — непременно встретимся, если не здесь, то в небесной отчизне…

И он поднял руку, указывая на небо.

Глава 11. Искушение

«…Был болен, и вы посетили Меня…».

Матф. 25, 36.

Лева снова вернулся в Куйбышев. Опять был среди домашних. Что делать? Куда еще ехать? Где пропишут? Где найти работу? Что это за паспорт такой? Говорят когда-то были так называемые «волчьи билеты» и человека с таким билетом нигде не принимали, он должен быть без конца гонимым. Его участь — участь волка, которого все гонят, ненавидят. Ему нет места среди людей…

Молились опять Господу.

Что Он хочет? Внутри какой-то успокаивающий голос вселял надежду на лучшее. Ни отчаяния, ни уныния не было на сердце Левы. «Что я делаю, ты не знаешь, уразумеешь после», — вспоминал он золотой стих.

И вот, размышляя, смотря на карту, Лева решился поселиться в Сызрани. Это сравнительно небольшой город, там есть верующие, тоже, слышно, возникает община.

«Может быть, Господь предусмотрел, чтобы я остановился там», думал Лева.

И поехал, отыскал верующих. Был на собрании. Проповедников было тут достаточно, некоторые старались говорить много и, как заметил Лева, говорили даже сверх написанного.

Его встретили радушно и сказали, что с квартирами в Сызрани трудно. Но есть одна бедная, больная вдова. Возможно, она приютит.

Лева пошел к этой вдове — Она была очень рада принять брата, но тут же сказала, что живет очень бедно. И вот — даже топить печку нечем.

Действительно в помещении было как-то сыро, холодно, неуютно.

«Ну, что ж, — подумал Лева, — где ни быть, лишь бы голову преклонить.

У вдовы был ордер на получение горючего сланца на топку печи, и Лева целый день помогал ей перевозить и укладывать сланец.

На следующий день пошел в райздрав. Свободных мест было сколько угодно. Предлагали хорошее место на одном заводе, в медпункте, и даже обещали через некоторое время квартиру. Все, кажется, наконец устраивалось… Но этот паспорт. Что это за паспорт?