В исключительных обстоятельствах

Тасиро вошел, вытянулся. Худой, жилистый, легкий, ладный, лейтенант казался сейчас Цутаки совершенством подчиненного, верной собакой, сказочным оруженосцем из эпохи «эйю дзидай», одетым в защитную гимнастерку без погон, галифе и сапоги. Да, его народ будет непобедим, если он способен рождать таких людей. Глядя на лицо Тасиро, можно подумать, что навстречу этому человеку что-то подуло, и он хочет досадливо отмахнуться, но что-то сдерживает его. Брови, скулы, углы губ Тасиро кажутся оттянутыми назад. Без сомнения, в лице Тасиро, в узких губах, в чуть выступающем подбородке есть что-то жестокое, почти зверское. Глаза лейтенанта бесстрастны, а оттого, что один чуть косит, создается вообще жутковатое ощущение. Но это и хорошо, потому что Тасиро верен Цутаки. Сначала рядовой, потом капрал, а сейчас лейтенант Тасиро Тансу всегда, в течение пяти лет войны, был верен ему, ни разу не изменил даже в мелочи.

— Тасиро, спасибо за суси.

Тасиро поклонился:

— Большая честь, господин майор.

Тасиро не бабник, равнодушен к выпивке, наркотикам, азартным играм. Пожалуй, единственный его недостаток — чрезмерная жажда убийства. Нет, можно сказать мягче — жажда всегда, во что бы то ни стало утвердить себя как идеальный аппарат уничтожения, машина смерти, которой нет равных. Тасиро, наверное, свободно может удавить десятерых, даже если они будут с ножами, а он — с голыми руками. Цутаки сам видел, как Тасиро несколько раз входил в барак к военнопленным и раздавал ножи. Итог всегда был один: пять трупов, и самое большее — один легкий порез на Тасиро.

— Очень вкусно. Как дела?

Тасиро молча полез в карман гимнастерки, достал жестяную коробочку из-под леденцов. Осторожно открыл крышку, поставил на стол. Цутаки нагнулся: в коробочке лежали два бриллианта; на глаз в одном из них было около полутора, а в другом — около двух карат. Исследовав камни на цвет, влажность среза, качество рундиста, Цутаки положил бриллианты в коробочку. Камни были средними.

— И это все?

— Все, господин майор.

— Наверное, ты жадничал, Тансу.

— Никак нет, господин майор. Я предлагал, как вы сказали, максимальную сумму в иенах за каждый карат.

— Откуда эти бриллианты?

— Камень поменьше куплен у ювелира Чжу, улица Цзюаньшань, двадцать четыре. Побольше — у Сона.

— Что, у нашего Рыжего?

— Так точно, господин майор. У Рыжего.

— Он же говорил, что у него больше ничего нет.

Уголок губы Тасиро дернулся, застыл. Значит, он пытал Сона.

— Понятно. Ты втолковал ему. А деньги, заплатил?

Тасиро молчал.

— Так заплатил или нет?

— Господин майор. Я заплатил ему по официальному курсу. В гоби.

— Тасиро, это уже плохо. Зачем ты это сделал?

— Он был готов отдать так.

— Я же просил тебя: за любой, понимаешь — любой бриллиант ты должен платить в иенах, в самом крайнем случае — в долларах. Мы больше потеряем, если будем платить бумажками, которые ничего не стоят. Ты что, не знаешь, что дайренские ювелиры самые опытные в мире?

— Знаю.

— Вот ты сейчас содрал кожу с Сона, а чего добился?

— Он достал из тайника бриллиант.

— Во-первых, нам нужен не один бриллиант, а бриллианты. Во-вторых, что это за бриллиант? Средний камень, желтая стекляшка в два карата. И об этом уже знает весь Дайрен. Кончится тем, что дайренские ювелиры начнут прятаться от нас по тайным квартирам вместе с женами и детьми. Ты понимаешь это?

Тасиро молчал.

— Хорошо. Где ты был еще?

— По всем адресам, господин майор. В том числе из крупных — у Дун Шифу на набережной Умэ, у Гуан Муляна на улице Паньбэ, у Шавлакадзе на бульваре Вэй, у Ким Гао на улице Сюлинь, у Ализаде на набережной Вэнь...

— Что, везде пусто?

— Так точно, господин майор. Пусто по всем адресам, как у крупных ювелиров, так и у мелких.

— Что ты скажешь по этому поводу?

Тасиро одернул гимнастерку. За этим молчанием что-то скрывается.

— Тансу?

— Несколько причин, господин майор. Камни резко подорожали. Они боятся. Для покупки крупных партий нет эквивалента.

Цутаки подошел к нему вплотную, взглянул в глаза:

— Болтовня. Что ты считаешь эквивалентом? Баб? Жратву? Деликатесы? Наркотики? Что ты мне тут говоришь: «подорожали», «боятся», «нет эквивалента»? А имперская иена что — плохой эквивалент?

— Виноват, господин майор.

— Или ты решил темнить?

— Вы несправедливы ко мне, господин майор.

— Так вот, я спрашиваю тебя: что — иена плохой эквивалент? Или доллары?

— Если говорить правду, то нас кто-то обошел.

— Болван. Открыл истину. Да я это знаю без тебя. Все крупные бриллианты Дайрена, Чанчуня и Харбина давно кем-то скуплены. Кем? Ты не знаешь. А они скуплены умело, постепенно, продуманно. И не так, как делал ты, а на полном доверии. Но кем?

— Господин майор. Я знаю, как и вы, что часть бриллиантов скупил некий Яо из Харбина.

— «Яо из Харбина». Младенцу ясно, что это подставное лицо.

— Еще я слышал о господине My из Чанчуня и господине Сианге из Дайрена.

— «My», «Сианг». Кто это? Духи? Не знаешь? Хорошо, пусть это духи, но кто им передавал бриллианты? Как? Каким образом?

— Несколько ювелиров сказали, что бриллианты передавались этим людям в судках с деликатесами. Уносил их пожилой кореец.