В Изгнании

Когда ворота гаража опустились, и вооруженный тяжелыми пулеметами драджар выкатился вперед, командир алых уже успел провести разведку, пожертвовав двумя бойцами. Заставив дрона перемещаться с разной амплитудой вдоль полукруга машин, я, конечно, немного спутал им планы, но очень скоро джаргары поймут, что противник всего один, а их много.

Так что звук открывающегося гаража не мог не привлечь внимания. Меня встретили разрозненной стрельбой. Стальные болванки забили по броне, корежа и сминая ее с ошеломляющей скоростью. Да дай джаргары залп по моей двери, и от нее останется только память!

Направив стволы, вдавил кнопку огня, и установка, пронзительно визжа при раскручивании, закашляла тяжелым калибром. В местах попадания по машинам образовывались примерно такие же вмятины, но у меня выше плотность. А вот броня самих бойцов оказалась чуть более хлипкой, чем техника. Я срезал четверых прежде, чем остальные сообразили пригнуться.

На этом мой успех окончился — стволы, раскаленные едва ли не добела, заклинило. Пришлось вдавить газ и ринуться на таран, имитируя приближающуюся опасность. Разведчик заставлял джаргаров пригибаться за машинами, но по мне им палить ничего не мешало.

А потом мне навстречу, презрев окрик командира, бросился киборг. Этот воин не пользовался оружием — он и сам оказался им. Мой капот заскрежетал и смялся, когда разогнавшийся с места враг врезался в него плечом. А потом урод стал двигаться так быстро, что у меня волосы на загривке зашевелились. Машина в хлам от столкновения, а на нем — ни царапины!

Робот взобрался на крышу драджара, как таракан. Двумя ударами голых рук смял навешанные на машину стволы, а потом и вовсе проткнул крышу выпрямленными ладонями.

Рельсотрон уже был поднят к лицу врага, когда киборг, наконец, оторвал лист металла с крыши и отбросил его в сторону. Спуск, хлопок и брызжущие во все стороны кровь вперемешку с какой-то черной жидкостью. Лишенный головы боец дернулся, теряя равновесие, и ко мне на броню полезли остальные джаргары. Разведчик бил их в спины, но те все равно лезли в едином порыве выкурить меня наружу.

Внутрь заглянул один враг, я убрал его выстрелом в упор. Второй разрядил мне в грудь свое ружье, продырявив защиту. От вспышки боли я заорал и пальнул в ответ, унеся уже мертвое тело прочь с брони.

По телу растекалось липкое и горячее. Прошедший пластину стержень вошел в ребра, но застрял. Ослепленный болью и злостью, я вдавил газ, но двигатель окончательно загнулся под огнем джаргаров. Разведчик перебил самых торопливых, и оставшаяся пятерка продолжала стрелять по мне с безопасного расстояния. Особенно мне не нравилось, что командир все еще жив.

Рванув дверь, я выдрал ее из петель и, удерживая в левой руке, как щит, выполз наружу. Стержни джаргаров тут же изрешетили металл, на излете вскрывая обшивку скафандра и выламывая куски брони. Кровь продолжала толчками вытекать из раны на груди, и я полностью доверился помощнику, запуская рельсотрон и приказывая разведчику вступить в прямой бой.

Дрон перемахнул через укрытие — и тут же оказался уничтожен двумя врагами. Обломки сферы разлетелись над озером, оставляя за собой дымный след. Я же, обозленный поражением, просунул руку в дырку двери и начал отстрел. Из-за низкого уровня энергии мои иглы били слабее, втыкались в защиту джаргаров, но двоих мне завалить удалось.

А потом я стал пятиться, сжавшись за тонкой преградой. Воины же, поняв, что лазеры им больше не грозят, рванули за мной. Плотность огня возросла, я истекал кровью, едва не оставил руку на песке, но умудрился не показать спину — иначе меня бы уничтожили в мгновение ока. Но от последнего попадания не удержался на прострелянной ноге, и рухнул на песок.

Это конец.

Цели захвачены. Огонь на поражение.

Четверка турелей быстро уничтожила оставшихся врагов, изрезав их лазерными лучами на куски. Не веря, что мне удалось выжить, из последних сил пополз к входу на базу. Бронедверь уже отъехала в сторону, ко мне летел строитель, разжившийся двумя манипуляторами, похоже, отсеченными плазморезом от автодока.

Когда дрон подхватил меня под руки, я отключился.

Глава 10

— Папа, а почему дядя Ваня так смешно ходит?

— Потому что он потерял свою ногу, Наташ.

— А как можно потерять ногу? — с поистине детским изумлением спросила дочь, оставив рот с редкими зубами открытым.

Как можно потерять ногу? Ну, теперь я точно знаю ответ на этот вопрос. Только отвечать больше некому.

Наш сосед, Иван Берестов, отслужил в армии Директората, и ногу свою оставил в одном из походов. Отрезали, чтобы неведомая тогда зараза не сожрала остальное тело. Провальная, как на тот момент казалось, экспедиция в новый мир, оказавшийся рассадником поедающих белок бактерий.