В Израиль и обратно. Путешествие во времени и пространстве.

За время поездки мы точно поняли лишь одно: с израильской литературой в Израиле все в порядке. Но это и естественно. Их язык — основной стержень нации, когда-то рассеянной по миру и теперь воссоединяемой здесь. Язык — их знамя, их подвиг! Увлечь всю нацию идеей, которая сперва кажется неосуществимой,— заставить всех в зависимости от возраста, образования, способностей выучить древний, забытый иврит, сделать его родным, повседневным. Уже только один этот подвиг должен необыкновенно вдохновить людей, объединить их, наполнить души. «Не зря же мы учили столь трудный язык! Не зря! Мы — нация!» Естественно, что при таком подъеме и израильская литература в почете.

Это мы почувствовали по тому, как нас готовили к встрече со знаменитым израильским писателем Амосом Озом. Думаю, кое-кто из нас не менее знаменит у себя на родине да и в мире. Тем не менее встреча это никоим образом не была посвящена нам, только ему. Нам всю дорогу рассказывали о нем, и чем ближе надвигалась встреча, тем чаще и подробнее. Замечу, что встречи с членами кнессета и правительства не оговаривались так тщательно, как с «самим Озом». Конечно — нам, пишущим, было приятно, что хотя бы где-то к писателям относятся с таким пиететом! И — завидно: с нами бы так!

Вот о чем думали мы, пока ехали через уютные, цветущие маленькие израильские городки в один из таких уютных маленьких городков возле пустыни Негев (где климат, говорят, чрезвычайно полезен), где и живет окруженный таким почетом знаменитый израильский писатель.

И главное — как мы поняли из рассказов о нем,— этот писатель вовсе не «государственник», воспевающий мощь Израиля, защищающий его интересы, он… диссидент. О его взглядах, в том числе и политических, люди, сопровождающие нас, отзывались неодобрительно: «Он смеется над всем, что у нас свято! Но… талант!» И это, оказывается, главное. Главное, чем должна гордиться национальная культура.

Встреча произошла не у писателя дома (зачем беспокоить семью классика?) — власти сняли для этой цели небольшой холл в отеле.

Впрочем, его супруга присутствовала. Сам классик — седой, интеллигентный, обаятельный — сразу покорил нас своей иронией, свободной игрой ума, всячески подчеркивая свою «европейскость», европейский масштаб, о внутренних проблемах говорил вольно, не всегда политкорректно, но блистательно, остро, легко. В общем — очаровал. «Нормальный европейский писатель. Повидал таких!» — мрачно прокомментировал Андрей Битов. Обидно слегка, когда все вертится не вокруг тебя, а вокруг кого-то другого… впрочем — тут их страна; знакомясь при встрече, при некоторых именах Оз почтительно склонял голову: видно было, что он к встрече тоже готовился — но как-то в процессе общения ни к кому из нас конкретно не обращался. Что и сказать: его бенефис! Все нормально.

Вот как тут — наши дела? Вот задача, которая все больше тревожила нас. Люди, говорящие по-русски, не забыли о нас?! Вот — в мини-Израиле: «Неужели Аксенов?» В дюти-фри в Израиле: «Скажите, вы… Битов? Я выросла на ваших книжках, мечтала вас увидеть. И наконец, увидела вас — тут!»

На встрече с нами в книжном магазине-клубе в Иерусалиме народу было битком, много знакомых, а порой — просто родных, родственных лиц. Складывалось ощущение, что все наши читатели уехали в Израиль. Такой близкой, чуткой аудитории, чтобы «дышала с нами в такт», реагировала на каждый изгиб чувства и мысли… у нас такой аудитории я не видел давно. Вот оно, писательское счастье. Выступил Аксенов, потом я прочитал несколько баек из последней моей книги «Запомните нас такими» — о весьма своеобразной жизни нашей литературы. Понимание было абсолютным. Затем, в неофициальной части: «А помнишь, как у Юрки Гольштейна в Москве? А помнишь?..»

…Нет, русская литература не пропала в Израиле — наоборот, ее ностальгически холят и лелеют! Расставались счастливые, крепко обнимаясь. Новые израильтяне дарили нам свои книги и журналы на русском — оказывается, выпускать их тут вполне возможно… Странно, вообще, если вдуматься. С огромным трудом, напряжением построено государство Израиль, все население выучило старый, трудный иврит — тем самым совершив национальный подвиг, формирующий нацию.

Зачем им какой-то посторонний язык, подрывающий единство? Говорят, что власти так вначале и рассуждали. С большим трудом разрешили театр на русском языке… теперь это один из самых преуспевающих и посещаемых театров! Значит, в нашей закваске, «заквасившейся» на инженерских и диссидентских кухнях, есть что-то замечательное, необходимое новому государству? Видимо, дерзость мысли, отвага, полет фантазии. «Наши» и в кнессете, и в правительстве. Видимо, и образование, и стойкий характер, отличающий тех, кто выжил в России, весьма примечательны и оценены здесь, так же как и уникальный заряд, который несет замечательная русская литература. Зачем выбрасывать хорошую вещь? Это не по-еврейски. Пусть будет, если это полезно. Вот такие у меня ощущения остались…