В каком мире нам предстоит жить?

В этих условиях утопией является не столько опережающее развитие, сколько догоняющее развитие, поскольку уже доказано, что распространение западных стандартов на весь мир в принципе невозможно из-за экологических перегрузок планеты. Требуется, следовательно, не экстенсивное развертывание западной модели, а нахождение качественно иного способа жизнестроения.

Это и является истинной проблемой современной теории постиндустриализма.

Если еще раз соотнести цивилизационные сдвиги с геополитическими, то можно сказать: чем выше будет влияние России на мусульманские регионы постсоветского пространства, тем выше вероятность того, что и Россия, и исламские регионы ближнего зарубежья выберут не фундаменталистский путь в прошлое, а постиндустриальную альтернативную модель, способную участвовать в конкурсе проектов общечеловеческого будущего.

В плане возможной реинтеграции России с Центральной Азией и мусульманскими регионами Закавказья можно выделить своего рода программу-максимум и программу-минимум. Последняя может начаться на основе «финляндизации» этих регионов: они сохраняют полную государственную самостоятельность во всем, кроме некоторых элементов внешней политики. Россия наделяется правом вето на те их решения и инициативы, которые могут вступать в противоречие с ее геополитическими интересами.

Следующий вариант (этап) – «китайская модель для Гонконга»: одно государство – разные системы. Она предполагает невмешательство России в социальный, религиозный и культурно-бытовой уклад мусульманских народов, притом что государственно-политическое макропространство становится единым. Собственно, такой вариант был уже апробирован российской империей при присоединении Бухары и Самарканда. Нынешние режимы Центральной Азии и мусульманских регионов Закавказья являются промежуточными, переходными. Им неминуемо предстоит либо эволюция в сторону России – и тогда будут укрепляться просвещенческие, светско-урбанистические компоненты их жизни, необходимые для развития, либо упрочение антироссийского вектора – и тогда эти режимы ждет замена на откровенно фундаменталистскую, теократическую модель. Если возобладает логика антироссийского дистанцирования и противоборства, лидеры новых мусульманских государств, скорее всего, будут объявлены «недостаточно правоверными», соглашательскими, компрадорскими. На смену им придет оппозиция из разряда «непримиримых».

Но ввиду этого же обстоятельства разыгрывание «мусульманской карты» против России также может иметь весьма печальные перспективы. Например, наметившаяся ось Киев – Тбилиси – Баку – Ташкент в первую очередь небезопасна для Тбилиси. Стоит Грузии лишиться российских гарантий, как ее положение в Закавказском регионе сразу же серьезно осложнится. А учитывая логику мусульманской радикализации режимов, уходящих в сторону от России, можно сказать: уже в следующем политическом поколении (через 15-20 лет) немусульманским государствам, соседствующим с мусульманскими, придется иметь дело с режимами, которые будут вести себя действительно непредсказуемо.

Следует прямо сказать: сегодня в масштабах Евразии решается судьба светской, просвещенческой культуры и связанных с ней институтов и образа жизни, создававшихся при содействии России в течение нескольких столетий. Многие народы под воздействием националистических элит и западного подстрекательства уходят от России под предлогом ухода от тоталитаризма. На самом деле они, по всей видимости, уходят в новый тоталитаризм, способный искоренить или подавить все обретения европеизма, связанные с российским Просвещением. В мягких вариантах это может обернуться провинциализацией и архаизацией, в жестких – физическим истреблением интеллектуальных элит, которые будут взяты на подозрение по причине их неготовности или непригодности к «священной войне» Востока против Запада.

Вне поля воздействия российской просвещенческой ауры единственной альтернативой мусульманскому экстремизму является режим военной диктатуры. Гражданские режимы окажутся слишком слабыми, рыхлыми и «негероическими», чтобы противостоять мусульманскому натиску. Убедительный пример этого дает история Турции, Египта, Алжира и других мусульманских государств. Чтобы не стать тоталитарно-теократическими, им приходится периодически отдаваться во власть военных диктатур. Военно-авторитарная, националистическая модель становится альтернативой тоталитарно-теократической, способной смести все обретения модернизации. В пространстве российской цивилизации от этого инфернального цикла: «военная диктатура – теократическое умопомешательство – новая диктатура» мусульманские народы спасал только центр.

Всякие центробежные тенденции усиливают риск возвращения к этой трагической цикличности.

***